— Не могли бы вы оставить нас наедине, мисс Кахилл?
— Честно говоря, мне бы этого не хотелось, — так же резко ответила Кэтрин и возмущенно добавила:
— Неужели вы действительно думаете, что Джулия помогала этому человеку сбежать из тюрьмы?
— Нет, не думаю. По крайней мере пока. Однако у меня есть такое подозрение, что она не станет особенно охотно помогать нам найти Бенедикта, даже если у нее и появится такая возможность.
— Человека нельзя арестовать за то, чего он еще не совершил.
— Я не собираюсь арестовывать ее! Хотя мне пришлось немало потрудиться, чтобы быть окончательно уверенным в том, что этого не попытается сделать кто-нибудь другой.
— Вы действительно сделали это для меня? — В немного испуганном голосе Джулии одновременно слышались и удивление, и благодарность.
Пол заколебался, чувствуя, как под взглядом ее бездонных синих глаз бесследно улетучиваются злость и раздражение.
— Да.
Джулия посмотрела на него с такой теплой и ласковой улыбкой, что он окончательно потерял голову, потом повернулась к Кэтрин и весело сказала:
— Болиголов отменяется! — И они с облегчением рассмеялись.
Лениво прихлебывая горячий кофе. Пол думал о том, что завтрак прошел просто чудесно. Джулия совершенно очаровала его. Теперь, после их разговора перед завтраком, ее отношение к нему резко переменилось. Она обращалась с ним с непритворной теплотой и сердечностью, улыбаясь шуткам и поддразнивая, когда он вдруг снова начинал себя вести как агент ФБР. От размышлений Пола отвлек голос Джулии.
— Я разговаривала с мистером Дунканом, нашим директором, и он разрешил мне с завтрашнего дня приступить к работе, но только при условии, что журналисты не будут мешать занятиям, пытаясь добраться до меня. Кэтрин говорит, что единственный способ отделаться от них — это собрать всех вместе и сделать подробное официальное заявление по поводу того, что со мной произошло, а потом ответить на их вопросы. А что вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что ваша подруга совершенно права. Честно говоря, я сам собирался посоветовать вам это сделать.
Мысль о том, что ей придется публично защищать себя, ужасно расстроила Джулию.
— Вы даже представить себе не можете, как мне противно, что толпа совершенно незнакомых людей будет задавать мне вопросы и требовать объяснений в том, что их совершенно не касается, — огорченно сказала она.
— Я понимаю вас, но, к сожалению, выбор невелик — либо встретиться с прессой сейчас, на ваших собственных условиях, либо позволить им продолжать повсюду вас преследовать и печатать любые домыслы, которые им взбредут в голову.