Джулия повернулась в сторону человека, задавшего вопрос, и совершенно серьезно сказала:
— Как можно хотеть того, чтобы несправедливо осужденный человек снова оказался за решеткой? Я не знаю, как могли присяжные признать его виновным в убийстве, но абсолютно уверена в том, что он способен на него не больше, чем я. Если бы он действительно был убийцей, вы сейчас вряд ли видели бы меня здесь, потому что, как я вам уже рассказала несколько минут назад, я неоднократно предпринимала попытки сорвать его побег. Хочу вам также напомнить и о том, что, когда над домом появился вертолет, его первой заботой была моя безопасность. Поэтому единственное, чего я действительно хочу, — это прекращения травли и повторного, объективного, рассмотрения дела, из-за которого он попал в тюрьму. А теперь, леди и джентльмены, — безупречно вежливым и твердым тоном сказала она, — я думаю, что нам пора заканчивать эту пресс-конференцию и отправляться по домам. Как вам уже объяснил наш мэр в своей вступительной речи, жители Китона хотят поскорее вернуться к нормальной жизни. И я не являюсь исключением, а потому сразу предупреждаю вас, что никаких интервью больше давать не буду. Ваши деньги, конечно, значительно пополнили бюджет нашего города, и за это вам большое спасибо, но если кто-нибудь из вас решит остаться, то сразу предупреждаю, что он только напрасно потеряет время…
— У меня есть еще один вопрос! — перебил ее репортер «Лос-Анджелес тайме». — Вы влюблены в Захария Бенедикта?
Презрительно посмотрев в сторону крикуна, Джулия с достоинством ответила:
— Я бы не удивилась, если бы подобный вопрос мне задал корреспондент «Нэшнл инкуайер», но от корреспондента «Лос-Анджелес тайме» его слышать довольно-таки странно.
В зале раздались смешки, но, к сожалению, уйти от ответа на этот раз не удалось, потому что в игру тотчас же вступил корреспондент «Инкуайера»:
— О'кей, мисс Мэтисон! Если вы так хотите, то этот вопрос задам я: вы влюблены в Захария Бенедикта?
Единственный раз за всю пресс-конференцию выдержка изменила Джулии. Наблюдая за тем, как она пытается сохранить улыбку и бесстрастное выражение лица, Мэтт почувствовал жалость и симпатию к этой мужественной девушке.
Глаза все равно выдавали ее — огромные, ярко-синие, обрамленные густыми черными ресницами, глаза, которые вдруг потемнели и приобрели какое-то новое, нежное и серьезное выражение. Мэтту было очень жаль, что она оказалась в таком затруднительном положении, что репортерам все-таки удалось загнать ее в угол. Но Джулия внезапно изменила тактику и решительно шагнула прямо в расставленную ловушку.