Глава 14. Священный топор
– Дисциплина и контроль! – произнес голос Солдата–Тени, подобно удару ремня по заду мальчишки. – Вот что делает человека мужчиной. Помни… помни…
Полковник Маклин скрючился в грязной яме. Пробивалась лишь полоска света в двадцати футах над его головой, между землей и краем исковерканного люка, накрывшего яму. Через эту щель прилетали мухи, и они кружились над его лицом, налетая на вонючие кучи около него. Он не помнил, сколько времени лежал тут, но вычислил, что, поскольку Чарли появлялись раз в день, то, значит, он был в яме тридцать девять дней. Но может быть они появлялись два раза в день, тогда его расчеты были неправильны. А может они пропустили день–другой. Может, они появлялись три раза на день и пропускали следующий день. Все может быть.
Дисциплина и контроль, Джимбо. – Солдат–Тень сидел со скрещенными ногами, опершись на стенку ямы в пяти футах от края. На Солдате–Тени была маскировочная форма, и на его впалом, осунувшемся лице были темно–зеленые и черные маскировочные пятна. – Возьми себя в руки, солдат.
– Да,– сказал Маклин. – Беру себя в руки. Он поднял тощую руку и отогнал мух.
А потом начался стук, и Маклин захныкал и вжался в стену. Над ним были Чарли, стучавшие по металлу прутьями и палками. В яме от эха шум удваивался и утраивался, пока Маклин не зажал уши руками; стук продолжался, все громче и громче, и Маклин чувствовал, что вот–вот закричит.
– Нельзя,– сказал Солдат–Тень, с глазами как кратеры на луне. – Нельзя, чтобы они слышали твои крики.
Маклин набрал пригоршню грязи и засунул ее в рот. Солдат–Тень был прав. Солдат–Тень был всегда прав.
Стук прекратился, и крышку оттащили в сторону. Пронзительный солнечный свет ослепил Маклина, он видел их, перегнувшихся через край и ухмылявшихся над ним.
– Эй, полкаш! – позвал один из них. – Ты голоден, полкаш Макрин?
Рот Маклина был полон грязи и дерьма, он кивнул и сел как собака, собирающаяся почесаться. – Осторожно,– прошептал ему на ухо Солдат–Тень. – Осторожно.
– Ты голоден, полкаш Макрин?
– Пожалуйста,– изо рта Маклина вываливалась грязь. Он протянул к свету ослабшие руки.
– Лови, полкаш Макрин,– что–то упало в грязь в нескольких футах от разлагающегося трупа пехотинца, которого звали Рэгсдейл. Маклин подполз к нему, перебрался через труп, и схватил это, оказавшееся жареной на масле рисовой лепешкой. Он стал жадно запихивать ее в рот, к глазам его подступили слезы радости. Чарли над ним стали хохотать. Маклин переполз через останки капитана ВВС, которого называли “Миссисипи” за его густой бас, теперь от Миссисипи осталась кучка тряпья и костей. В дальнем углу лежало третье тело, еще одного пехотинца, молодого парня из Оклахомы, которого звали Мак–Ги, слабо ворочавшегося в грязи. Маклин присел над Мак–Ги, жуя рис и чуть не плача от радости.