— А когда это было?
— Тыщу лет назад. Ну, вообще-то, несколько лет назад, дорогая. В Сиднее.
— Так ты знаешь его?
— Очень даже хорошо, — и Юна вздохнула. За последний месяц в результате чтения романов эмоциональный опыт Мирен значительно расширился; она чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы спросить:
— Ты любила его?
Но Юна только рассмеялась:
— Нет, дорогая. В чем ты можешь быть совершенно уверена, так это в том, что я никогда его не любила.
— Он из Сиднея? — с облегчением поинтересовалась Мисси.
— И оттуда тоже.
— Он был твоим другом?
— Нет. Он был другом моего мужа.
Для Мисси это было совершенной новостью.
— Ах! Прости меня, Юна. Я ведь не знала о твоем вдовстве.
Юна снова засмеялась.
— Дорогая моя, никакая я не вдова! Бог миловал, мне никогда не приходилось одеваться в черное! Уоллес, мой муж, и сейчас живет и здравствует. Лучше всего мой последний брак можно описать, если сказать, что муж мой не сошелся со мной характером, и вообще брак ему был не по душе.
Мисси еще ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с разведенной; в браке Хэрлингфорды никогда не разлучались, где бы эти браки ни заключались — на небесах ли, в преисподней или в преддверии ада.
— Наверное, тебе было очень трудно, — тихо сказала она, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком чопорно или натянуто.
— Дорогая моя, только я знаю, насколько это было трудно.
Свечение вокруг Юны куда-то исчезло.
— Собственно говоря, это был брак по расчету. Его устраивало мое общественное положение, — скорее даже оно устраивало его отца, — а меня устраивали его мешки с деньгами.
— Но ты любила его?
— Моя самая большая проблема, дорогая — и это не раз доставляло мне неприятности
— в том, что я никогда и никого не любила хотя бы наполовину так же сильно, как себя.
Лицо ее приняло прежнее выражение, и внутренний свет вновь озарил его. Она продолжала:
— Видишь ли, Уоллес был очень и очень хорошо воспитан и всегда выглядел вполне респектабельно. Но его отец — ух! Его отец был гадкий старикашка, от которого вечно несло дешевой помадой и таким же дешевым табаком, а о хороших манерах он и понятия не имел. Зато у него были очень сильные амбиции: он мечтал увидеть своего сына в один прекрасный день на самом верху и вбухал в него кучу времени и денег, пытаясь сделать из наследника типичного Хэрлингфорда. Но дело все в том, что Уоллесу была по душе простая жизнь, ему совсем не хотелось лезть наверх, и если он и старался, то только потому, что отчаянно любил этого ужасного старикана.
— Что же произошло?
— Вскоре после того, как наш брак стал разваливаться, отец Уоллеса умер. Многие считали, — и Уоллес тоже, — что причиной разрыва было разбитое сердце. Что касается меня, — я заставила так себя ненавидеть, как ни один мужчина не должен ненавидеть ни одну — какую угодно — женщину.