– Только с билетом в кармане.
– Молодец. Как я хочу, чтобы Алан прекратил эти полеты. Он играет слишком важную роль в жизни многих людей, чтобы идти на такой риск. Вы были с ним за океаном?
– Нет. Меня послали на Алеутские острова.
– О!
Флетч улыбнулся. Плевать они хотели и на Алеуты.
Без всякого заказа Джону Коллинзу принесли сэндвич с запеченным сыром и бутылку эля.
– Что вы будете есть? – спросил он.
– Сэндвич с цыпленком, – ответила Джоан, – под майонезом.
– А мне с сыром, – добавил Флетч. – И бутылку пива.
– Вы приняли правильное решение, порвав с авиацией, – заметил Джон Коллинз.
Флетч рассмеялся.
– Мне нравится продавать мебель.
– Дело в том, что Алану необходима молодежь, – продолжил старший Коллинз. – Друзья. Люди, на которых он мог бы положиться. А его окружают одни старики, начинавшие работать еще со мной. Я все время твержу ему, что пора отправить их не пенсию, но он слишком порядочен. Лучше, говорит их брюзжание, чем новички, которые придутся не ко двору.
– Папа, он ничего такого не говорил.
– Ну, сказал бы, будь у него чувство юмора.
– У него великолепное чувство юмора. – Джоан бросилась защищать мужа.
– Он хоть раз рассмешил тебя? – настаивал на своем Джоан Коллинз. – Когда это было?
– Ну, на днях он говорил с Джулией. Не помню о чем. Кажется, насчет того, что пора спать.
– Шутник, – вздохнул Коллинз. – Мой зять – шутник. Когда вы служили в Техасе, у него было чувство юмора?
– Алан оставался серьезным при любых обстоятельствах, – ответил Флетчер.
– Меня беспокоят люди, лишенные чувства юмора. Тут и до самоубийства не далеко.
– Если сигареты не покончат с ними раньше.
– Что? – Джон Коллинз наклонился к Флетчу.
– Сигареты. Алан всегда боялся заболеть раком.
– Алан никогда не говорил мне об этом, – возразила Джоан.
– Должно быть, привык. Или преодолел страх.
– Все должны бояться рака. У него болел кто-нибудь из родственников? Хотя откуда нам знать? Мы никогда не встречались с его семьей. Надо бы выяснить, живы ли они?
– Алан не говорит о них, – пояснила Джоан. – Мне кажется, он даже не переписывается с ними.
– Я его не виню, – продолжил Джон Коллинз. – Только мерзавец может заставлять заниматься сына боксом. Глупейший вид спорта. Алан мог бы стать выдающимся теннисистом, начни он пораньше. А ему пришлось тратить время черт знает на что. Я считаю, что отец, заставляющий заниматься сына боксом, желает его скорейшей смерти.
– Ты сегодня в блестящей форме, папа. Один афоризм лучше другого.
– Почему бы и нет? Такая приятная компания. Его отец так и не понял, что Алан очень умен. Просто чудо, что ему не вышибли мозги.