— А что же будет, — спросила я тихо, — если я действительно приду?
— Я возьму вас прямо в Лондон, к мистеру Биму, и расскажем ему…
— Он отошлет меня обратно. Я не верю в то, что вас страшит, Джонатан. Вы думаете, мистер Бим поверит, что такой джентльмен, как Клэр, способен на это?
— А ваша тетя, она поможет вам?
— Она запрет меня в комнате до приезда Клэра. Никто не поможет нам, Джонатан. И если мы бросим им вызов, если я скроюсь, как преступник, от закона, пострадаете вы. Мистеру Биму придется уволить вас, у него не будет выбора. И вам никогда не найти работу по профессии, это погубит вас. Даже если Клэр откажется от меня и разведется, вас ждет та же участь. Он мстительный человек и позаботится о мщении за вашу попытку посягнуть на его собственность.
— Я пойду на этот риск, Люси, если вы позволите.
— Я знаю, вы пойдете. — От резкого ветра у меня заслезились глаза, и я поспешно смахнула слезы. Мне не хотелось, чтобы Джонатан решил, что я прибегаю к этому крайнему жалкому оружию женщин. — Я не позволю вам, у меня нет тех доказательств, о которых вы говорите. Вероятно, правильно ваше первое предположение о ревности Клэра. Тогда мой долг и единственная линия поведения — убедить его в неправоте и тем заслужить его расположение.
— Вы что-то недоговариваете, — сказал Джонатан. — Я вижу это по вашему лицу.
— Даже если вы угадали, это не имеет отношения к вашим страхам, — ответила я, краснея. — Наоборот. В Клэре сочетаются в высшей степени деликатность и гордость. Если он решил, что он мне совсем не нравится, это объяснило бы, почему он не… отчего…
— Люси, что вы говорите? Вы хотите сказать, что у вас с Клэром… что вы супруги только номинально…
Джонатан обнял меня за плечи, и я подняла руки, защищаясь. Если я позволю ему снова обнять меня, если я позволю ему меня поцеловать, обсуждений больше не будет. У меня не хватит сил противостоять тому, чего так отчаянно я желала и что может привести к гибели Джонатана.
— Мне не следовало вам говорить об этом. Я не имею права обсуждать такие вещи.
— Он, должно быть, сошел с ума.
Вероятно, мне следовало бы обидеться, но искренность его слов доставила мне подлинное удовольствие. Он заметил мое состояние, и его глаза сузились от печальной улыбки. Минуту мы стояли, глядя друг на друга с таким идеальным пониманием, какое редко случается даже у влюбленных.
— И все же это уму непостижимо. Его характер, допустим, что-то объясняет. Но, Люси, я мужчина и нахожу это невероятным. Если у него, конечно, нет… то есть… — Он замолк, смущенный.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказала я. — Бедняжка Джонатан, боюсь, я развею ваши прекрасные иллюзии о невинности женщин. Имея такую мать, как у вас, вы не можете считать нас круглыми дурами, даже девочки в школе знали о любовницах и незаконнорожденных детях.