– Вот-вот, – подхватил Опин, – и я про то, что пробовать готовую нужно…
– Так как узнаешь – готова или нет, если не попробовать?
– А ты что, не видишь, готова или нет?
Они уже стояли нос к носу и слегка подталкивали друг друга пузом при каждой реплике. И при этом полностью забыли о предмете своего спора.
– Эй, ребята, а каша-то убежит сейчас… – с улыбкой бросил я.
– Что ж ты молчал!… – заорал Зопин, бросаясь к котелку с ложкой. А Опин сначала презрительно бросил ему в спину:
– Повар фигов… – а потом набросился на меня: – Чего зубы скалишь! Раньше не мог сказать, что кашка убегает! На голодный-то желудок не потопаешь!…
Но Зопин успел, каша была спасена, попробована и признана годной к употреблению. Своей большой ложкой Зопин разложил варево по мисочкам, а затем передал мне котелок. Ванька спрыгнул со своей ветки и примостился у одной из мисок. Через минуту на поляне был слышен только стук ложек о миски и довольное урчание кота.
Первым пообедал Ванька. Вылизав свою миску, он отошел к дереву и повалился на траву, показывая всем своим видом, что в ближайшие полчаса никуда двигаться не намерен. Следом за ним прикончили свои порции и мы. Гномы, перепихивая друг другу кусочек мыла и маленькую тряпочку, вступили было в дискуссию о том, чья очередь сегодня мыть посуду, но Данила неожиданно вскочил, быстро собрал миски и ложки, засунул их в котелок и, прихватив моющие принадлежности, направился к ближайшему окну темной болотной воды.
– Что, морда ленивая, детский труд используешь? – тут же напал Опин на Зопина.
Я не стал дожидаться продолжения их препирательств и направился к туше валявшегося в стороне чудовища.
Убитый волк был поистине огромен. От кончика носа до кончика хвоста в нем было больше трех метров. Его лапы, величиной с мою ладонь, оканчивались неубирающимися когтями длиной в пару сантиметров, которые отливали странным синеватым цветом, напоминая вороненую сталь. Остекленевшие глаза, чистого красного цвета были слегка прикрыты, словно зверюга к чему-то пристально присматривался.
Я наклонился и попытался вытащить болт, но ухватиться было практически не за что – со стального пера пальцы соскальзывали. Было очень обидно оставлять стрелу, их и так было слишком мало.
– Не, так не достанешь… – раздался рядом ворчливый басок Опина. – Она в черепной кости застряла. Подожди-ка минутку… – И он быстро потопал к своему мешку.
Порывшись в своем сидоре, Опин вернулся со здоровенными клещами в руках. Еще раз внимательно осмотрев торчащий кончик болта, он ловко ухватился за него клещами и резко дернул с каким-то необычным вывертом. В черепе у мертвого зверя что-то хрустнуло, и Опин, выпрямившись, показал мне зажатую в клещах стрелу. Вид у нее, как вы сами понимаете, был очень неприятный. Опин, взглянув на мою перекосившуюся физиономию, быстро направился к омутку, возле которого Данила заканчивал мыть посуду. Там он сполоснул болт и тщательно вытер его пучком травы. Подавая мне вычищенное оружие, он не удержался и проворчал: