Мы приступили к сооружению шалаша и управились в рекордные сроки. Очень уж нам хотелось посмотреть поближе, чем там занимаются наши попутчики. К этому времени Опин перестал кружить по поляне и, издав придушенный, но радостный вопль, грохнулся на колени и принялся ковырять землю концом своего кинжала. Зопин между тем принялся катать свою деревяшку между ладонями.
Накрыв шалаш ветвями и побросав на расстеленный в нем плащ свою нехитрую поклажу, мы приблизились к Зопину. Тот продолжал сосредоточенно катать в ладонях бывшую деревяшку. Бывшую, потому что она в руках гнома покрылась странным темным, почти черным налетом, напомнившим мне… тонкую кожу.
– А что это ты делаешь? – спросил непосредственный Данила.
– Корешок… – пыхтя от напряжения, ответил Зопин.
– А для чего?… – не отставал Данила.
– Для Стали… – коротко ответствовал гном, не переставая катать свою заготовку. Кожа на ней явственно утолщалась и уплотнялась. Данила понял, что больше приставать с вопросами не стоит, и продолжал наблюдать за действиями гнома молча. Впрочем, это продолжалось достаточно недолго.
– А можно мне попробовать?… – неожиданно попросил он.
Гном поднял голову и от такой неожиданной наглости чуть не выронил свое изделие.
– Нельзя… – пропыхтел он и, немного погодя, добавил: – Руки измажешь…
Я понял, что дело отнюдь не в этом. Просто выполняемая работа, похоже, требовала больших мускульных усилий, иначе с чего бы гному было так пыхтеть.
Наконец он перестал растирать в своих широких ладошках многострадальный кусок дерева и внимательно осмотрел полученную штучку. И тут я увидел в его руках… рукоятку, ну очень похожую на ту, которой была снабжена моя шпага. Он достал из борта своей безрукавки длинную иглу и, с силой вонзив ее в торец рукояти, устало поднялся и направился к Опину, который сидел, закрыв глаза и скрестив ноги, над маленькой, им выкопанной ямкой, сложив руки на моей шпаге, лежавшей у него на коленях. Заметив, что мы тронулись за ним следом, он махнул рукой, словно отгоняя нас, и прошептал:
– Не мешайте…
Подойдя, Зопин молча положил рядом с сидевшим товарищем свое творение и сразу отошел в сторону. Тот, не открывая глаз, ухватил лежавшую рукоять и воткнул торчавшую из нее иглу в центр выкопанной ямки, при этом рукоять ушла в разрыхленную землю почти до половины. Затем он снова положил руку на шпагу и замер, словно одеревенев.
– Ложитесь спать, – раздался тихий голос Зопина, – я костерок покормлю…
Услышав эти слова, я вдруг сразу понял, что очень устал, и, взяв зевавшего Данилу за руку, пошел к шалашу. Через несколько минут мы уже крепко спали.