Затем Малачи и Альфред вернулись в заросли, где находилась Мэри, Сенклер и остальные и куда вслед за ними Джон и Гревс принесли все оружие, какое они нашли.
Вдруг Альфред, совещавшийся с Малачи, заметил, что хижины, в которых теперь никого не было, запылали. Оказалось, что Мартын, как только жена перевязала ему рану, пошел и поджег их.
— Так и следует, — проговорил Малачи, видя недоумение своего собеседника. — Это будет доказательством нашей победы и предостережением для других индейцев!
— Но что же станется с женщинами? — спросил Альфред.
— Они пристанут к какому-нибудь другому племени, их там примут всегда, и расскажут о случившемся; и это хорошо!
— А что мы сделаем с нашими пленниками?
— Отпустим их на все четыре стороны впоследствии, но сперва должны взять их с собой и отвести отсюда дня на три пути: у них могут быть здесь поблизости союзники или друзья, которых они могут призвать к себе на помощь и уговорить напасть на нас, чтобы отомстить за их поражение.
— Ну, а раненых?
— Раненых мы оставим на произвол судьбы. Это всегда здесь так делается; мы им оставим воды и пищи, а женщины вернутся сюда после нашего ухода, и если они будут живы, то они выходят их, а если умрут, то похоронят… А вот Джон тащит медвежьи шкуры; это он приберег их для мисс Мэри; когда хижины догорят, мы расположимся там подле них на открытом месте и расставим часовых на ночь, а завтра ранним утром пустимся в обратный путь.
В эту ночь почти никто не спал; когда все перебрались на открытое место у погорелых хижин, туда же привели и пленных. Персивалю теперь развязали руки и предоставили расхаживать на свободе, не спуская, однако, с него глаз. Первое, что привлекло его внимание, это был труп убитого Злой Змеи. Он подошел к нему, молча сел подле него и просидел неподвижно и безмолвно, склонясь над телом в сосредоточенном раздумье более двух часов. Никто его не тревожил. Похоронив тело солдата, убитого вождем, вырыли еще другую могилу для вождя и, опустив его в могилу, засыпали, как подобает. Мальчик все время молчал и, просидев еще некоторое время над свежей могилой, встал и пошел к двум раненым индейцам. Он принес им воды, напоил их и ласково говорил с ними на их родном языке. Когда же Мэри позвала его и стала говорить с ним и ласкать его, то казалось, ее голос и ласка как-то особенно глубоко подействовали на него, и под впечатлением столь разнородных чувств и впечатлений он склонил голову к ней на колени и крепко заснул.
Раненые индейцы не дожили до рассвета и были зарыты победителями; решено было с рассветом двинуться в путь, если только будет возможность нести Мэри. Цвет Земляники и раненая индианка приложили ей какие-то травы к ногам, которые значительно облегчили ее страдания; но идти лесом продолжительное время она все еще была не в состоянии. Нести ее теперь было тоже трудно, так как один из солдат был убит, Мартын ранен, а Цвет Земляники и индианка были нагружены лишними ружьями, отобранными у неприятеля и оставшимися от убитого солдата и раненого Мартына.