Санса обхватила себя руками, как от холода.
– Почему вы всегда такой злой? Ведь я хотела поблагодарить вас…
– Как истинного рыцаря, которых ты так любишь. А на что, по-твоему, они нужны, рыцари? Получать знаки отличия от дам да красоваться в золотых доспехах? Дело рыцарей – убивать. – Клиган приложил лезвие меча к ее шее под самым ухом, и Санса ощутила остроту стали. – Я впервые убил человека, когда мне было двенадцать, а после и счет потерял. Знатные лорды из древних родов, толстосумы в бархате, рыцари, раздувшиеся от спеси, и женщины, и дети, да-да – все это просто мясо, а я мясник. Пусть оставят при себе свои земли, своих богов и свое золото. Пусть кличут себя сирами. – Клиган сплюнул под ноги Сансе. – У меня есть вот это, – он отвел клинок от горла Сансы, – и я никого на свете не боюсь.
«Кроме своего брата», – подумала Санса, но благоразумно промолчала. Он и правда пес. Полудикий и злобный, который кусает руку, желающую его погладить, но разорвет любого, кто тронет его хозяев.
– Даже тех, кто за рекой?
Клиган обратил взгляд к далеким огням.
– Ишь как полыхает. – Он спрятал меч в ножны. – Только трусы дерутся с помощью огня.
– Лорд Станнис не трус.
– Но до брата ему тоже далеко. Роберта ни одна река не могла остановить.
– Что вы будете делать, когда он переправится?
– Драться. Убивать. Может, и меня убьют.
– Вам не страшно? Боги пошлют вас в самое ужасное пекло за все зло, которое вы совершили.
– Какое там зло? – засмеялся он. – Какие боги?
– Боги, которые создали нас всех.
– Неужто всех? Что это за бог, птичка, который создает чудовище вроде Беса или полоумную дочь леди Танды? Боги, если они существуют, создали овец, чтобы волки ели баранину, и слабых, чтобы сильные ими помыкали.
– Настоящие рыцари защищают слабых.
– Нет настоящих рыцарей, и богов тоже нет. Если ты не можешь защитить себя сам, умри и уйди с дороги тех, кто может. Этим миром правят сильные руки и острая сталь – не верь тому, кто скажет тебе другое.
– Вы ужасный человек, – попятилась от него Санса.
– Просто честный. Это мир ужасен. Ладно, птичка, лети – я сыт по горло твоим чириканьем.
Санса поспешила уйти. Она боялась Сандора Клигана… и все же отчасти желала, чтобы у сира Донтоса была хоть доля свирепости Пса. Есть боги, твердила она себе, и настоящие рыцари тоже есть. Не могут же все рассказы о них быть ложью.
Ночью ей снова приснился бунт. Толпа кишела вокруг с воплями, бешеный зверь с тысячью лиц, которые у нее на глазах превращались в чудовищные маски. Она плакала и говорила, что никому из них не делала зла, но они все равно стащили ее с лошади. «Нет, – кричала она, – не надо, не надо», но никто ее не слушал. Она звала сира Донтоса, и своих братьев, и казненного отца, и убитую волчицу, и отважного сира Лораса, подарившего ей однажды красную розу, но никто из них не пришел. Она звала героев из песен, Флориана, и сира Раэма Редвина, и принца Эйемона, Драконьего Рыцаря, но они не вняли ей. Женщины накинулись на нее, как куницы, – они щипали ее, пинали, и кто-то ударил ее в лицо так, что зубы зашатались. Сверкнула сталь – в живот ей вонзился нож и стал кромсать, кромсать, разрезая ее на мелкие куски.