Я не поделился своими мыслями с Китти, потому что был скорее взволнован, чем встревожен. Держа весло, я внимательно всматривался в море, туда, где, как я думал, был восток. Время шло, но ничто не указывало на близкий рассвет. Я почти решился разбудить Китти, когда край неба посерел. Небо светлело все быстрее и быстрее, и я вздохнул с облегчением. Боги знали, что я не хотел потеряться в бесконечной ночи, и меня, как видно, рано было лишать жизни.
Я был даже несколько разочарован этим рассветом в открытом море — он ничем не отличался от любого другого. Тот же туманный свет, такое же медленное проявление очертаний восточных холмов, только теперь вместо холмов были облака. Я осмотрелся вокруг — ни признака земли. Только восходящее солнце, свистящий ветер, мчащиеся по небу облака да без устали катящиеся волны. И в этом разгуле стихий наш крошечный деревянный конь, разрезая пену, нес своих семерых всадников.
— В таком море мы бы нашли Авалон, — сказал я подошедшей Моргане.
— Думаю, что море будет побольше.
Вскоре небо расчистилось, и ветер сник еще до полудня. Мы взялись за весла. Солнце пыталось догнать нас, а мы — нашу тень, и к вечеру она уже тащилась позади нас.
Темнота наступила быстро. Никогда я не видел такой ясной ночи. Звезды сияли, словно алмазы, и их невозможно было сосчитать. Но затем облака закрыли и луну, и тысячи небесных огоньков. Поднялся ветер, и мы уже не могли понять, в каком направлении нас несет. Мы ничего не могли сделать, поэтому бросили якорь и заснули до утра.
Небо посветлело, и мы, словно совы, завертели головами, высматривая солнце. Пелена облаков была так густа, что лодка не отбрасывала даже слабой тени. Не помог и мой испытанный способ: лезвие ножа обычно всегда затеняло ноготь большого пальца, но не сегодня. Ветер мог быть попутным, а мог быть и встречным, так что мы не поднимали якорь.
Прошло много времени.
Наконец Кулик достал крошечную железную рыбку, с которой как-то забавлялся в тумане в день, когда мы перехитрили Хастингса. Он вновь держал ее на веревке, но я уже не был уверен, что это оберег, потому что Кулик не давал ей раскачиваться и следил за ней очень внимательно.
— Наверное, эта штука предсказывает добро или зло тому, на кого показывает, — предположила Берта.
Мне было очень любопытно. Указав на рыбку и вопросительно подняв брови, я дал ему понять, что озадачен. Кулик ножом отрезал кусок шкуры, надрезал себе палец и очень аккуратно нанес несколько капель крови на внутреннюю сторону. Я удивился еще больше. Одной рукой он делал вид, что правит, а другую приложил козырьком ко лбу, словно пытаясь рассмотреть что-то вдали. Затем, переведя взгляд на обрывок шкуры со сделанным кровью странным рисунком, он изобразил радость. Тут я понял, что он показывал заблудившегося кормщика, а картинка на шкуре изображала созвездие Большой Медведицы.