— Они подхватили болотную лихорадку, что бродит вокруг, — криво улыбнулся родич Аэлы Рудольф.
— Тебе не хватает славы от убийства Рагнара, Аэла? — удивился я.
— Достаточно убить своих сторонников, чтобы закрыть им рты и уберечь славу? — вмешался Алан. — Оге, хотя Аэла однажды пытался тебе объяснить, но ты не представляешь, что такое королевская власть. Невозможно удержаться от смеха, представив тебя на троне. Ведь ни один норманн понятия не имеет, что такое Зло. Он не достаточно цивилизован — он чтит лишь правду воина и то, что зовет Судьбой. Мы видели девушку, которая отдала прядь своих черных волос, передний зуб и палец, которые, как считал Аэла, должны были остановить твой поход на север. А до того… Но ты не поверишь мне без верного свидетеля.
Алан взял железный нож Куолы и приставил к горлу Рудольфа.
— Если скажешь правду, останешься жить, — сказал Алан, — если солжешь — зарежу тебя на месте. Когда Аэла впервые взял эту девушку, чувствуя, что она ему пригодится, был ли он добр с ней?
— Очень добр.
— Она была хорошенькой, юной и даже, наверное, девственной. Делил ли он с ней ложе?
— С большим удовольствием, если верить его словам.
— Но когда она стала ненужной и начала доставлять беспокойство — он отослал ее, чтобы спать одному. — Алан опустился на траву, затем вернул нож Куоле. — Короче, Оге, надо знать Аэлу и как человека, и как короля, чтобы понять, почему он так дорожит этой славой. Он больше никогда не одержит победы. Он добивался успеха вероломством. Я жил при его дворе больше года, не спев в его честь ни одной песни. А потом он вдруг стал самым знаменитым христианским королем, а все потому, что бросил в колодец со змеями Проклятие Христианских земель. Поскольку он самый тщеславный человек, из всех известных мне, эта слава для него слаще короны.
— Тайна может быть сохранена или рассказана, — невозмутимо сказал Аэла.
— Я согласен с тобой, Аэла, она может быть сохранена от времени и людей, — сказал Алан, — им нравится верить, что христианские короли берут верх над лучшими викингами, а другие короли и священники хотят, чтобы они в это верили, и барды поют об этом песни. Но неужели ты думаешь, что твою тайну не узнает Меера — ключница Рагнара? Хастингс уже поведал ей очень многое — и сколько он будет держать в тайне остальное? И вдобавок он — так ли это на самом деле, или нет — сын Рагнара. Как и Бьёрн. Как и Ивар с Хальвданом. Оге, ты ненормальный.
— Зачем ты пришел сюда, Оге? — спросил Аэла. Его лицо побледнело, а глаза загорелись еще ярче.
— Это смелый вопрос, Аэла, — сказал Алан, — он даже стоит песни. Оге рассказал тебе о своем сне, но это было лишь яркой фантазией, хотя его душа никогда не обманывалась. Оге, король спрашивает тебя, зачем ты пришел сюда? Почему же ты не отвечаешь?