— Мы к маме пойдем. Да, Миша?
— Да, да. Собирайся живей. Ничего не оставляй. Где твои валенки-то? — говорил он, торопливо укладывая ее вещи. Потом он взвалил узел с вещами на плечо, взял девочку за руку и, закрыв комнату на ключ, вышел из дому.
Тревога уже кончилась. Всю дорогу Люся. оживленно болтала, спрашивала о чем-то брата, но он не слушал ее. Выйдя на Пушкарскую, Миша остановился перед большим домом.
— Вот и пришли. Ты здесь будешь жить, Люсенька, а я к тебе в гости буду ходить. Поняла?
— Да. Они поднялись по лестнице.
Заведующая детским садом внимательно выслушала мальчика.
— Как твоя фамилия? — спросила заведующая.
— Алексеев Михаил.
— Почему же ты привел ее именно к нам?
— А я раньше, когда маленький был, каждый день сюда ходил. Только тогда другая заведующая была.
— Может быть, в другом доме ей лучше будет?
— Нет. Я сюда ходил, пускай и она здесь останется. Да вы не думайте, что я насовсем ее оставлю. Разве я Люську брошу?.. Мне бы только сначала устроиться, а потом жить мы будем вместе.
Из-за дверей доносился шум детских голосов. Ребята недавно вернулись из подвала, куда спускались по тревоге, и, видимо, делились впечатлениями. Все это было ново для Люси, и она, прижавшись к коленям брата, молчала и широко открытыми глазами оглядывала незнакомую обстановку.
Заведующая, улыбнувшись, сказала:
— Пускай будет по-твоему. Оставляй свою сестру. Карточки взял?
Миша положил на стол продуктовые карточки.
— Как зовут сестру?
— Людмила.
— Сколько лет?
— Четыре года.
— На чьем иждивении находится?
— Теперь, значит, на моем.
— Адрес?
Когда все было записано и оформлено, позвали воспитательницу — взять девочку.
Время было прощаться. Миша нагнулся к сестренке. В горле стоял комок, глаза его покраснели.
— Люсенька, ты тут не озорничай, слушайся тетю. Я буду в гости приходить. В обиду никому не давайся, а в случае чего — мне скажи.
Девочка молча кивала головой в знак согласия. Чмокнув в нос сестренку, Миша вышел из комнаты. На улице он потянулся, вдохнул всей грудью холодный осенний воздух и зашагал домой.
Теперь можно было подумать и о себе.
На крышу дома Мишка с двумя приятелями притащил доску, несколько кирпичей и устроил около трубы скамейку. Тревоги следовали одна за другой, и, как только раздавался вой сирены, ребята вылезали через слуховое чердачное окно на крышу и занимали наблюдательный пост на своей скамейке.
Весь город был перед ними как на ладони. Неподалеку виднелась Петропавловская крепость, за ней — Исаакиевский собор, влево за Невой поднималось над крышами высокое бетонное здание НКВД, еще левее — водонапорная башня, трубы ГЭС, купола Смольного.