Ведь он прожил в нашем доме шестьдесят лет. Он был слугой моего отца, когда я еще только учился ходить, а после его смерти (мы с Пенсом говорили о ней в этот день) стал моим слугой.
Хромоту свою он получил на поле сражения в Италии, когда в атаку пошла кавалерия. Он только-только успел оттащить моего отца в сторону, как был ранен пикой в бедро, сбит с ног и отброшен под лошадиные копыта. Мой отец, не потерявший сознания, хотя и обессилевший от ран, видел все это своими глазами. Так что Понс заслужил право быть фамильярным, по крайней мере, с сыном моего отца.
Укоризненно покачивая головой, Понс смотрел, как я жадно пью воду.
— Она сразу закипела, ты слышал? — спросил я, смеясь, и отдал ему кружку.
— Совсем как отец, — сказал он с печальным вздохом. — Но ваш отец потом остепенился, а от вас этого не дождешься.
— У отца был больной желудок, — поддразнивал я старика. — Один глоток вина — и его сразу выворачивало наизнанку. Так кто же станет пить, если от этого нет никакой радости?
Пока мы разговаривали, Понс раскладывал на кресле у кровати мой костюм.
— Пейте, пейте, хозяин, — сказал он. — Это вам не повредит.
Вы все равно умрете со здоровым желудком.
— Значит, по-твоему, у меня железный желудок? — спросил я, нарочно притворяясь, будто не понял его намека.
— По-моему… — ворчливо начал он, но тут же умолк, сообразив, что я его дразню. Поджав морщинистые губы, он повесил на спинку кресла мой новый, подбитый соболями плащ. — Восемьсот дукатов! — язвительно сказал он. — Тысяча коз и сто жирных быков за плащ, чтобы вы не мерзли! Двадцать ферм на благородной спине моего хозяина!
— А вот здесь сотня богатых ферм, с двумя-тремя замками в придачу, а быть может, и дворцом, — ответил я, протягивая руку и дотрагиваясь до моей шпаги, которую он только что положил на сиденье кресла.
— Ваш отец тоже завоевывал свое добро сильной рукой, — отрезал Понс. — Но если ваш отец умел завоевывать, то он умел и сохранять.
Тут Понс умолк и с насмешкой расправил мой новый колет из малинового атласа, который обошелся мне недешево.
— Шестьдесят дукатов за эту тряпку, подумать только! — все больше расходился Понс. — Да ваш отец послал бы к сатане на рога всех портных и евреев-ростовщиков, а не заплатил бы таких денег!
И все время, пока мы одевались, то есть все время, пока Понс помогал мне одеваться, я продолжал дразнить его.
— Нетрудно догадаться, Понс, что ты не слышал последней новости, — сказал я лукаво.
Тут старый сплетник мигом навострил уши.
— Последней новости? — переспросил он. — Уж не случилось ли чего при английском дворе?