Когда Шон начал надевать рюкзак, Дэни шагнула к столу.
– Разреши, я пойду с тобой, – произнесла она. – В компьютерах я разбираюсь лучше тебя.
– Для такой работы моих знаний достаточно.
Кусачки Шон сунул в боковой карман своих черных брюк.
– Что же тогда прикажете делать мне, коллега? – холодно осведомилась Дэни. – Заламывать руки и молиться?
– Лучше присматривай за задней дверью.
– Что?
Шон выудил из кармана сотовый телефон, настроенный особым образом, – не подающий звуковой сигнал, а вибрирующий при поступившем звонке.
– Оказавшись внутри, я не смогу следить за камерами, – объяснил он. – Тебе придется подать мне знак, когда можно выходить.
Во взгляде Дэни сквозила ирония.
Шон улыбнулся.
– Ты же не хочешь, чтобы я вышел из кустов и стал звездой одного из самых безобразных домашних видеофильмов Арубы? – осведомился он.
Дэни прошла к окну и раздвинула шторы.
– Обе камеры укреплены на высоких опорах, – сообщила она. – Даже из кустов ты сможешь разглядеть их.
– Надеюсь, ты не много потеряешь?
– Только ощущение близкой смерти, которое так обостряет чувства, – проворковала Дэни в ответ.
В повисшей вязкой тишине оба прислушались к грохоту дождя по крыше.
Исподтишка наблюдая за Шоном, Дэни все еще надеялась на его согласие.
Немного помедлив, Шон подошел к ней и взял ее лицо в свои ладони. Мягко, но неумолимо его большие пальцы приподняли лицо Дэни – так, чтобы он смог заглянуть в ее глаза.
Дэни затихла: казалось, Шон вдруг сбросил маску. Жажда, которую она увидела в его глазах, потрясала и возбуждала.
– Я не дзен-киборг, – сказал Шон. – Когда я смотрю на тебя, я тебя хочу – всю целиком. Хочу так остро и глубоко, как только можно хотеть.
Он ощутил дрожь, пробежавшую по телу Дэни.
– Испугалась? – спросил он.
– Нет, – прошептала Дэни.
– И напрасно. Меня это пугает. Я одинокий волк и всегда был таким. Я никогда и ни с кем не делил жизнь. Но с тобой…
Он умолк. Его пальцы ласково прошлись по щекам и подбородку Дэни, замерев на быстро пульсирующей жилке на ее горле.
– Ты не такая, как все, – просто объяснил Шон. – Тебе удалось проникнуть в мою душу.
Минуту Дэни просто смотрела на него. Глаза Шона походили на его слова: честные, ясные, неумолимые. С такими глазами человек всегда останется тверд, как скала.
Всегда.
«Я могла бы полюбить этого человека, – думала Дэни. – Если бы позволила себе. И если бы он разрешил мне».
Она содрогнулась.
Шон тоже почувствовал ее. Напряжение, стремительно нарастающее между ними, грозило перейти в электрический разряд.
Внезапно он убрал руки.
– Ты поняла, что я имел в виду? мягко спросил он. – Сегодня я должен пойти туда один.