Было около шести часов утра, и солнце заливало своими яркими лучами всю эту пеструю панораму, красивее которой трудно найти, когда «Серапис» бросил якорь рядом с набережной.
Не успел еще пароход выпустить последний клуб пара из своих железных легких, как целая пестрая флотилия лодок с цветами, плодами и разного рода товаром кольцом обступила «Серапис»; полчища носильщиков, многочисленные группы родственников и друзей наводнили палубу парохода; белые тюрбаны, яркие и светлые ткани, бронзовые лица и оглушительные голоса — все это сливалось в один пестрый и шумный беспорядок…
А вдали набережная кишела пестрой толпой, среди которой в живописном смешении выделялись нарядные паланкины и экипажи. И все это в роскошной рамке богатой тропической зелени, оживленной белыми, залитыми солнцем зданиями, колокольнями, колоннами и минаретами.
Господин Глоаген и Поль-Луи, опершись о перила, смотрели, как эта пестрая, волнующаяся толпа брала приступом только что подошедший пароход. Вскоре внимание их было привлечено маленькой лодочкой, которой с мастерским искусством и ловкостью управлял, лавируя среди многочисленной флотилии всякого рода мелких судов, стройный красивый мальчик лет тринадцати-четырнадцати, готовившийся пристать к пароходу как раз у того места, где они стояли.
Мальчик этот не был, очевидно, ни комиссионером, ни носильщиком, которые толпились вокруг парохода и на палубе. Одет он был с головы до ног в белое полотняное платье, но на европейский манер и с некоторой претензией на элегантность. Его свежий здоровый румянец и цвет кожи несомненно свидетельствовали о том, что если он и родился в Индии, то уж во всяком случае не от родителей местного происхождения.
В тот самый момент, когда Поль-Луи заметил этого мальчика, тот поспешно и ловко убрал весла и, вытянувшись во весь рост, стоя на носу лодки и приложив руки ко рту в виде рупора, обратился к нашим путешественникам на прекрасном французском языке:
— Не можете ли вы сказать мне, джентльмены, не прибыли ли с вами на этом пароходе господа Глоагены, отец и сын?
Поль-Луи поспешил ему ответить, назвав себя, на что красивый мальчик высоко поднял свою легкую соломенную шляпу, радостно помахал ею в воздухе, открыв при этом пышную массу золотисто-рыжеватых кудрей и милое, умное и приветливое лицо, и громко воскликнул:
— Ура! Я — Шандо Робинзон!.. Здравствуйте, милый дядя! Здравствуйте, кузен… — Но не успел он договорить последнего слова, как какая-то неуклюжая громоздкая туземная лодка с налета наскочила на легонькую маленькую лодочку и опрокинула ее. Не готовый к такой неожиданности, Шандо потерял равновесие и упал в воду.