Такого бесчеловечного исполнения условий братья не хотели и требовать. Они решили отдохнуть и закусить раньше, чем пуститься в дальнейший путь. Но быстрота и выносливость проводника и лошадей были так изумительны, что в шесть часов вечера, значительно раньше, чем рассчитывали, путники прибыли в Моддерфонтэн.
Братья, не теряя ни минуты драгоценного времени, остановились в первой попавшейся гостинице, оставили там, под присмотром Сакколо, лошадей, а сами отправились к лагерю. Они горели нетерпением получить известия о пленнице и дать ей знать, что они близко. Пойти к одному из входов лагеря, попросить пустить их, или поручить стражу передать на словах госпоже Мовилен, что ее друзья узнали о месте ее заключения и шлют ей свой привет, — все это казалось им так просто.
Увы! Они очень ошибались. Не было и следами дисциплинированной стражи, организованной администрации. Лагерь, в котором в страшной тесноте гибли жертвами медленной агонии, страдали от всевозможных лишений и болезней тысячи человеческих существ, был обнесен высоким забором. Изредка попадались грубые ворота с навесом, охраняемые пикетом солдат. Всюду им ответили, что видеть или передать пленнице что бы то ни было невозможно.
Невозможно проникнуть в лагерь! Невозможно войти в переговоры! Невозможно сообщить пленнице что бы то ни было! Невозможно даже узнать, жива ли та, которую они ищут!
На них стали даже косо посматривать. Они услышали слово «шпионство».
— Будем осторожны, — сказал тогда Жерар, увлекая брата, который просто был в отчаянии. — Главное, чтобы нас самих не схватили. Это была бы непоправимая неудача. Ради Бога, Анри, будь осторожен! Понимаю, что тебе не легко! У меня у самого так и чешутся руки поколотить одного из этих грубиянов! Но рассуди сам: что мы можем сделать? О силе и говорить нечего. Убеждением мы тоже ничего не достигнем. Остается хитрость. Что бы они там ни говорили, а в лагерь проникнуть можно. Они упрямо твердят: «невозможно» да «невозможно»! А между тем я уже видел, как в южные ворота проникло одно человеческое существо, это был ни офицер, ни солдат, ни чиновник…
— Кто же, скажи скорее?
— Торговка фруктами со своей тачкой. Она прошла очень просто. Эти скоты часовые только хвастаются своей бдительностью: им даже не пришло в голову обыскать ее тачку.
— Правда. Я тоже видел, но не обратил внимания.
— Ну, так вот же: если эта гражданка может свободно входить в лагерь, значит, суровый закон — пустое слово, как я и думал.
— Да. Но если они настаивают на данном им приказании, ничего не поделаешь. Жерар, я вижу одно средство: перелезть через забор. Я и попытаюсь сделать это сегодня же вечером.