ГЛАВА VI. В лагере военнопленных. Катастрофа
— Что вы хотите сказать? — спросил Анри, в душу которого закралось страшное подозрение.
— Увы!
— Скажите, ради всего святого, что с ней?
В это время солдат в форме цвета хаки, с коричневой большой войлочной шляпой на голове, с перекинутым через плечо патронташем, подошел к ним развалистой фатоватой походкой. Англичане поняли, что яркие цвета на войне носить опасно, и во время бурской войны стали подражать бурам, одеваясь в темные или вообще малозаметные цвета.
— Ну, ну, — дерзко заметил солдат, — разве нельзя купить на один пенни гнилых фруктов без таких долгих разговоров?
— Это мои-то фрукты гнилые? — обиженно запротестовал мнимый разносчик, на чистейшем английском наречии лондонского предместья. — Посмотри-ка. У себя дома ты таких еще не едал!
— Сам ты, нищий, не видывал, какие фрукты созревают в моем Йоркшире! — сердито возразил солдат. — Эти «кукнеи» ужасно нахальны!
Очень довольный тем, что его приняли за «кокни» (прозвище, данное жителям лондонских предместий), Анри собирался продолжать прерванные солдатом занятия, торгуясь со старой Аникой, но солдат положил ему руку на плечо.
— И чего такой развязный малый занимается торгашеством? — сказал он с невольным выражением презрения военного к «штафирке». — Взял бы ружье на плечо, да револьвер и сражался бы, как мы, это лучше, чем таскать эту дрянную тележку!
— А уж это не твое дело! — отвечал Анри, стряхивая с плеча руку солдата. — Если бы я хотел служить, то уж никак не «пешкой», как ты! Мне подавай коня, молодец, вот что!
— У тебя губа не дура! Не желаешь ходить на своих двоих?
— Не желаю. А если захочу поступить в армию, то не у тебя стану спрашивать позволения. Ну-ка, служивый, посторонись. Мне надо хлеб зарабатывать, а не
заниматься пустяками, как расшитые галунами бездельники!
Польщенный тем, что его приняли за «расшитого галунами», тогда как у него не было даже и самой маленькой нашивки на рукавах, солдат, самодовольно улыбаясь, ушел. Анри поехал со своей тачкой дальше, следуя за старой Аникой, которая убежала во время спора, и оборванное платье которой он видел вдали. Наконец они дошли до узкого переулка, где могли укрыться от глаз сторожей. Страшно озабоченный, Анри закидал вопросами старую крестьянку, впавшую, казалось, в слабоумие от перенесенных ею горя и страданий. Из ее неясных ответов он понял, что Николь перевели из Моддерфонтэна за попытку к бегству.