До корабля оставалось три мили, две, одна… Потом счет пошел на футы. Теперь Блейд видел, что пройдет в пятидесяти ярдах от судна, с правого борта. В его распоряжении будет секунд десять — вполне достаточно, чтобы поднять арбалет, прицелиться и выстрелить. На палубе странного корабля не было ни души; если его не заметят, через минуту-полторы он окажется на судне и атакует. Напасть первым, устрашить и деморализовать противника — такой план действий представлялся единственно возможным. Авантюристы и конкистадоры, пускавшиеся на поиски новых земель, не были робкими людьми, и Блейд предпочитал сразу поставить все точки над "и". Пан или пропал. Или -или!
Он настигал корабль, приближаясь к нему с юго-запада под острым углом. Теперь, когда до высокой кормы оставалось ярдов двести, Блейд лучше разглядел судно, хотя его носовая часть все еще была вне поля зрения. Изумительный шедевр кораблестроительного искусства! Приподнятая корма, плавные и округлые обводы корпуса, стройные мачты (их оказалось две) с прямым парусным вооружением, но главное — резьба! Фантастическая, невероятная!
Корпус судна был набран из какого-то темного дерева, похожего на мореный дуб. Верхнюю часть борта покрывал сложный орнамент пятифутовой ширины; Блейд еще не мог разобрать, что он изображает. Корма, с двумя довольно широкими застекленными окнами, являла собой сложное резное панно. С обеих сторон ее охватывали извивы чешуйчатых драконьих тел; их шеи изящными дугами приподнимались над палубой, головы с зубастыми пастями были развернуты назад и угрожающе наклонены, щелевидные золотистые глаза смотрели прямо на преследователя. Между ними третий дракон восьмеркой охватывал оба окна, просунув меж клыков кончик собственного хвоста; его шея, очень широкая, словно раздутый капюшон кобры, образовывала навес над окнами. Выше тянулся такой же орнамент, как по правому борту; ниже, под центральным драконом, выступали туловища каких-то змееподобных тварей с круглыми рыбьими глазами, тоже блестевшими золотом.
До корабля оставалось сто ярдов, когда Блейд внезапно изменил свой план, решив атаковать не с борта, а с более высокой кормы — разглядев ее, он теперь не сомневался, что взберется по всем этим украшениям, как по лестнице. Ему пришлось отложить арбалет и взяться за весло; десяток энергичных гребков — и он уже был точно за кормой судна, на расстоянии броска камня. Высунувшись из кабины, он мысленно попросил прощения у художника, изваявшего всю роскошь, представшую его взгляду, и выпустил стрелу точно в перекрестье драконьей восьмерки. Она засела там, как вбитый по самую шляпку четырехдюймовый гвоздь.