— Мне надо домой! — прошептал он предку. — К жене своей, Укле!
На этих словах его взяла полиция, приставив огромный «кольт» к его маленькой голове. Сделали больно, когда надевали наручники. Запястья Ягердышки оказались столь тоненькими, а ладошки такими маленькими, что наручники оказались бессмысленными, лишь кожу покорябали, а потом на пол свалились.
Связали поджигателя ремнями и кавалькадой воющих машин доставили в тюрьму, где уже поджидал жирный Тромсе с заспанными глазами.
— Завтра тебя судить станут! — предупредил адвокат.
— За что? — искренне удивился Ягердышка.
— Я же говорыл, что он нэнормалный! — обратился ко всем присутствующим мистер Тромсе. — Принадлежит к слаборазвитым народам, которых споили коммунисты!
— Я — нормальный! — вскричал чукча, еще причастный всеми чувствами к великому. — В стеклянном ящике родственник мой!
Тромсе развел перед полицейскими руки.
Ягердышку заперли в одиночную камеру, где он всю ночь напролет смотрел сквозь окно на ночное небо, пытаясь отыскать Полярную звезду. Но чукотский рай взошел как раз с другой стороны от тюрьмы.
На следующее утро поджигателя привезли в суд и усадили в клетку. Через три минуты появилась чернокожая судья в белых буклях парика и покашляла в кулачок.
— Monkey! — воскликнул Ягердышка, увидев свою старую знакомую. — Обезьянка!
В зал вошел адвокат Тромсе в сопровождении мистера Абрахама:
— Он невменяем! Прошу не считать это высказывание оскорблением!..
Далее пошли вопросы судьи-monkey, почему невменяем, где медицинское заключение, не расист ли мистер Ягердышка?..
Тромсе старался изо всех сил, защищая мужа своей соплеменницы. В ход шли различные аргументы о малочисленности народа, который представляет подсудимый, о тяготах, которые пережил на бывшей Родине маленький человек, и прочее.
Абрахам, имеющий научную степень, подтверждал все вышесказанное адвокатом как свидетель и одновременно работодатель и добавлял о несомненной лояльности Ягердышки к Соединенным Штатам Америки.
Судья поглядела в какие-то бумажки и сообщила, что подсудимый лишь несколько недель назад получил разрешение жить и работать на американской земле, но не оценил такой чести и будет депортирован восвояси.
Обезьянка стукнула молоточком.
— Вышлют тебя! — сообщил Ягердышке Тромсе. — Домой поедешь!
— Это не моя земля?! — вскричал Ягердышка, вскочив с лавки. — Моя! Моя!.. Здесь нашли моего предка, и выгнать меня с этой земли несправедливо!
— Лицо чукчи раскраснелось, а глаза наполнились слезами. — Если это не моя земля, то чья же? — И поглядел на чернокожую судью с укором, считая ее уже не союзницей, как раньше, а врагом. — Ваша земля это? Тысячи лет по этим местам ходили предки мои, охотились и любили, рожали и воспитывали детей, но пальм с кокосовыми орехами отродясь не видывали! Так это ваша земля?!!