После этого врач ушел удрученный, а Катя, дитя наивности, дабы облегчить страдания Никиши, воспользовалась своими губками, со всей нежностью, на которую была способна, заставив пирамидку одеяла обрушиться, а мужскую плоть образумиться, произведя из нее семя.
В сей же миг подсознание выдало Никифору картину жутчайшую.
Он — маленький, белобрысый, с веснушками на носу, в коротеньких штанишках, где-то на лугу. И смазанный луг какой-то. А перед ним вдруг является Сергей Петрович Боткин, в тонких очочках, с усами и бородой, растущей из самого острия подбородка.
— Давай, Никифор, — говорит Сергей Петрович. — Операцию делай!
И теперь уже Никифор не мальчишка, а взрослый мужчина. А перед ним операционный стол, на котором лежит человек с открытой грудной клеткой. А из сердечной аорты кровь хлещет!
— Ну-с, — торопит Боткин.
И понимает Никифор, что пережать аорту надо, делов-то, а рук нет. Отсутствуют руки по самые ключицы.
А Сергей Петрович кричит:
— Теряем больного, теряем!
И тогда Никифор падает лицом в разверзнутую плоть и зубами пережимает сердечную аорту…
В следующей картинке он совершенно голый и желтый перед зеркалом. Даже глаза желтые. А сзади появляется Сергей Петрович и, подмигивая через зеркало, сообщает:
— Да ведь у тебя желтуха, парень, гепатит! Лечить тебя надо! В больницу класть! Тем более не чужой ты мне! Брата старшего, писателя, потомок!..
И тотчас сознание, словно девушка-кокетка, сбежало от подсознания, расположилось в миллиардах нейронов и заставило Никифора открыть глаза.
Уж вечер на дворе был. Сидела Катерина рядом, уложив свою маленькую ручку на низ живота хирурга. Она минуткою вздремывала, потом наступало томливое бодрствование, мешались мысли в голове. И думала она то о том, что уволят ее из больницы, хоть и предупредила руководство о поездке в Москву, то о своей странной любви к Никифору Боткину, хотя спроси ее, в чем странность, ответить не сумела бы…
— Где я? — открыл глаза Никифор.
— В больнице, дорогой!
— В какой больнице?
— В Боткинской, — отвечала Катя.
— А где Сергей Петрович?
— А это кто, Никиша?
— Как кто! — Никифор поглядел на Катю как на дуру. — Как кто! Боткин! Родственник мой! Диагноз мне поставил — желтуха, то есть гепатит, лечить меня надо!
Сначала Катерина хотела было на кнопочку тревожного звоночка нажать, но передумала и стала успокаивать раненного в голову хирурга.
— Что ты, Никиша! Никакого гепатита у тебя нет… Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! Приснилось все тебе! — Она машинально поводила рукой по низу живота Боткина, как будто крошки стряхивала. — Ты в Москве, в Боткинской больнице. У тебя травма головы. Палкой тебя ударили в Бологом!