Она улыбнулась, и я поцеловал ее, и губы мои уперлись ей в зубы, но мне было все равно.
— Я так боялась, — сказала она, обвив руками мои плечи.
— Прости меня.
Она пожала плечами:
— Ты не виноват. Это моя вина — не заметила у себя на хвосте Шатуна, когда преследовала Дезире.
Мы целовались, и рукой я чувствовал капельки воды, оставленные мною на ее спине, и мне хотелось прижать ее к себе так сильно, чтобы тело ее впечаталось в мое тело, растворилось в нем или чтобы я растворился в ней.
— Где мешок? — спросила она, когда мы наконец разомкнули объятия.
С пола ванной я поднял мешок. Внутри были грязная одежда Энджи и носовой платок, которым мы стирали следы с рукояток мотыги и садовых ножниц. Энджи кинула туда же полотенце, я добавил салфетку, а потом из маленькой стопки одежды Дезире, которую я перенес на крышку унитаза, Энджи вытащила фуфайку и надела ее. Далее последовали джинсы, носки и теннисные туфли.
— Тапочки на полномера велики, но все остальные вещи подходят идеально, — сказала она. — А теперь пойдем разберемся с этими мутантами.
Я вышел из ванной следом за ней с мешком для мусора в руках.
Я вкатил Тревора в его кабинет, а Энджи отправилась наверх — проверить Дезире.
Коляску я оставил перед письменным столом, и Тревор смотрел, как другим носовым платком я вытираю кресло, где сидел спеленутым.
— Уничтожаете малейшие следы вашего пребывания в доме сегодня вечером, — сказал он. — Очень интересно. Зачем бы вам это делать? А мертвый лакей — полагаю, он мертв?
— Мертв?
— Какое объяснение вы найдете этому?
— Вот уж не знаю. Впрочем, приплетать нас к этому никто не станет.
— Хитер, — сказал он. — Хитрости вам не занимать, молодой человек!
— Как и безжалостности, — сказал я. — Помните, за какие качества вы нас выбрали?
— Ну конечно! Но слово «хитрый» мне больше нравится, звучит лучше. Согласны?
Я перегнулся через стол и, скрестив руки на бедрах, взглянул вниз, на него:
— Вы очень хорошо изображаете идиота, Тревор, когда вам это выгодно.
Он взмахнул в воздухе еще не выкуренной третью сигары:
— У всех нас есть особинки, которые мы время от времени используем.
Я кивнул:
— Какое милое объяснение.
Он улыбнулся:
— Но ничего милого в вас нет.
— Нет.
Я покачал головой:
— На вас для этого слишком много крови.
— Да на ком из нас нет этой крови? — сказал он. — Помните, как некоторое время назад стало модно выбрасывать золотые южноафриканские монеты и бойкотировать товары из Южной Африки?
— Конечно, помню.
— Люди хотели быть чистенькими. Но что такое, в конце концов, золотая монета в сравнении с несправедливостью апартеида? Правда?