Однако в этот вечер времени подготовиться к нашему приходу у него не было, и он разговаривал с нами, сидя в каталке, где, по словам Джулиана, проводил теперь три четверти своего времени — настолько его мозг и тело были изнурены раком и борьбой с ним при помощи химиотерапии. Волосы его были не причесаны и торчали липкими клочками, а голос был слаб и тих, как шелест гравия.
— И все же это зацепка, — сказал он, по-прежнему не открывая глаз и прижав ко рту подрагивающий кулак. — Возможно, именно там исчез и мистер Бекер, а?
— Возможно, — согласился я.
— Как скоро вы сможете отправиться?
— Отправиться? — не поняла Энджи.
Он открыл глаза.
— Отправиться в Тампу. К первому утреннему рейсу успеете?
— Но нам надо же заказать билеты на самолет, — сказал я.
Он осклабился.
— Заказывать не обязательно. Джулиан доставит вас рано утром к моему самолету.
— Вашему самолету, — уточнила Энджи.
— Чтобы вы отыскали мою дочь или мистера Бекера, либо мистера Прайса.
— Вы очень уж замахнулись.
— Вот и отлично. — Он кашлянул в кулак и опять на секунду прикрыл глаза. — Если она жива, мне надо, чтобы вы ее нашли. Если мертва, мне надо это знать. А если окажется, что за гибелью ее стоит мистер Прайс, вы мне окажете услугу?
— Какую? — спросил я.
— Не будете ли вы любезны его устранить?
— Нет.
— Но вам же случалось это делать.
— А больше не хочу, мистер Стоун, — сказал я ему в спину, так как он уже отвернулся к окну. — Больше не хочу, — повторил я. — Понятно?
Прикрыв глаза, он откинулся на спинку каталки и сделал нам знак уходить.
* * *
— Вы видите человека, который не столько плоть, сколько прах, — сказал Джулиан в мраморном вестибюле, подавая Энджи ее пальто.
Энджи потянулась к пальто, чтобы взять его из рук Джулиана, но он сделал ей знак встать к нему спиной. Она поморщилась, но повиновалась, и Джулиан плавным движением накинул пальто на ее плечи и спину.
— А вот я, — продолжал он, доставая из шкафа мою куртку, — вижу человека, который, как колосс, возвысился над другими, царил в промышленности и финансах, во всех сферах, куда только ему ни приходила охота ступить. Человека, каждый шаг которого ввергал в трепет и вызывал уважение. Глубочайшее уважение.
Он подержал мне куртку, и я скользнул в нее, ощутив свежий прохладный запах его одеколона. Определить, что это за одеколон, я не мог, но почему-то подозревал, что, как бы он ни назывался, цена его мне не по карману.
— Давно вы у него работаете, Джулиан?
— Тридцать пять лет, мистер Кензи.
— А Недотепа? — спросила Энджи.
Джулиан еле заметно усмехнулся:
— Вы про мистера Клифтона спрашиваете?