Я искренне порадовался за Артиста, но никакого настроения ехать с ним в Эстонию у меня не было. Месяц назад я отвез Ольгу и Настену к родителям Ольги в Орел. Ольга была уже на четвертом месяце, беременность проходила не то чтобы тяжело, но как-то не очень гладко, и мы решили, что под присмотром матери ей будет лучше. Дом опустел, стал ненужно большим. Тусклый февраль словно бы обесцветил все краски жизни, вгонял в сонливость, и даже выбраться утром на обычную пробежку по берегу Чесны стоило немалых усилий. И если бы не требовательный скулеж моих собак, двух молодых московских сторожевых, рвущихся со двора на вольную волю, я бы, наверное, так и валялся в постели.
А тут и в моем ИЧП «Затопино», снабжавшем столяркой все окрестные стройки, назрел кризис. Назревать он начал давно, с прошлогоднего «черного» августа, когда экономика России едва не пошла ко дну. Мои основные заказчики, новые русские из элитного дачного поселка на Осетре, словно бы позабыли про свои недостроенные дворцы. Кто основательно подразорился, а другим стало не до коттеджей — крутились, пытаясь спасти то, что можно было спасти. Я не сомневался, что многим это удастся — народ был тертый-перетертый, никаким дефолтом их не достанешь. И потому принял, как мне казалось, правильное решение. Пока на стройке затишье, перебросил своих работяг на лесосеку, на сушилку и пилораму, перевел столярный цех на двухсменную работу, арендовал у бывшего колхоза, а ныне АО, пустующее льнохранилище под склад сортовой древесины и готовых оконных и дверных блоков.
Расчет у меня был простой. Как только ситуация хоть немного стабилизируется, новые русские вспомнят про свои незавершенки и начнут спешно их достраивать — хотя бы для того чтобы они стали полноценной недвижимостью, под залог которой можно брать кредиты, а при острой нужде — просто продать. Вот тут-то я и переброшу все бригады на стройку и наверстаю упущенное, тем более что столярки и заготовок мне хватит с избытком.
Поначалу мои расчеты оправдывались. Народ был при деле, и, хотя вместе с курсом доллара подскочили цены на все, даже на аренду трелевочных тракторов, в которых не было ни единой импортной детали, мне все же кое-как удавалось сводить концы с концами. Я даже сохранил привязку зарплаты к доллару, как и до кризиса, хоть и платил поменьше — по полторы сотни баксов моему помощнику Мишке Чванову и другим бригадирам и по сто остальным работягам. Зарплата, таким образом, индексировалась автоматически. Экономически это было не слишком разумно, но больно уж не хотелось расставаться с ролью благодетеля моего Затопино и начавших оживать окрестных полувымороченных деревень. То, что личный мой заработок с трехсот баксов сократился практически до нуля, меня как-то не слишком тревожило. Кое-что еще оставалось в загашнике, да и при нужде всегда можно было заработать в мухинско-боцманском «МХ плюс», за которым после нескольких удачных дел закрепилась репутация серьезного агентства, где работают серьезные люди.