С этого момента все изменилось. Саша чувствовала, что близка к панике, к истерике. Она почти не слышала и не понимала ни одного слова, адресованного ей, только кивала головой и чисто механически выполняла просьбы врача: опуститесь пониже, голову повыше.
— Расслабьтесь, — снова донеслось до нее, — больно не будет…
Она совсем не боялась боли. Боль, физическая боль, которая неизбежно ждала ее во время перевязки, совсем не внушала ей страха. Она даже не задумывалась о том, что с ней сейчас делают, почти не отдавала себе отчета в происходящем. Теперь, когда сознание полностью пробудилось от наркотического сна и память о прошлом обрела свою власть над настоящим, Саша боялась того, что неизбежно случится потом. Пройдет всего лишь несколько дней, и Денис вернется… Денис вернется, а ее, Саши, больше нет.
Эта мысль поразила ее своей доскональной точностью. Ведь человек неотделим от своей плоти. От своей внешней оболочки, которая, по сути своей, есть оболочка души. А теперь, когда ее оболочка так грубо разрушена, душа стремительно улетает прочь. Саша почти физически ощущала, как происходит этот процесс, как ее душа покидает свою оболочку, оставляя лишь израненную пустоту. Ни памяти, ни надежды — только слабое эхо, все тише и тише… Ее, Саши, больше нет. И с этим уже ничего не поделаешь.
— Главное, Сашка, что ты осталась жива.
Кристина сидела на самом краешке кровати, в изголовье, опустив глаза. Сначала она смотрела на Сашу, не отрывая взгляда, но Саша сама чувствовала, каких усилий стоило подруге смотреть на ее перевязанное лицо. Кристина сдалась быстро, и нескольких минут не прошло, как она опустила взгляд.
— О чем это ты? — тихо и равнодушно спросила Саша, как будто искренне не понимала смысл фразы.
— О том, что могло бы быть и хуже, — настойчиво и почти что убежденно произнесла Кристина, продолжая разглядывать облупившийся линолеум на полу.
— Не думаю.
— Перестань. Перестань, пожалуйста. Тебе сейчас очень тяжело, но, пойми…
— Не надо, Кристина. Я ведь знаю, что ты сама так не думаешь. Ты сама все прекрасно понимаешь.
— Что я прекрасно понимаю? — не сдавалась Кристина.
— Ты ведь даже не смотришь… Не смотришь на меня.
Кристина подняла глаза.
— Глупости…
— Не глупости. Знаешь…
Некоторое время в палате стояла мертвая тишина. Как будто весь мир внезапно замер, смолкли все звуки, наполнявшие окружающее больничную палату пространство. Пространство, которое сконцентрировало в себе только боль и отчаяние, вытеснив все остальное, что только может чувствовать человек.
— Знаешь, — Саша наконец нарушила эту мистическую тишину, — он очень любил смотреть на меня. Он всегда смотрел на меня подолгу, я даже сердилась на него за это. С самого первого дня — помнишь, когда мы только познакомились на том новоселье. Я сердилась, а он говорил, что не сможет жить без этого прикосновения взгляда. Прикосновение взгляда… Да, он так говорил. Говорил, что слышит мои мысли, видит мои желания, когда смотрит на меня. Иногда, на самом деле, угадывал… Очень часто, знаешь…