Виктор посмотрел на меня, перевел взгляд на Веру, сморщил лицо, явно собираясь зареветь, но потом взгляд его упал на кубики, и он продолжил градостроительную деятельность.
— Ну, как ваши успехи, Вера Захаровна? — спросил поспешно я, чтобы перевести разговор. — Алфавит уже выучили?
— И не только алфавит, — с гордостью просияла Вера Захаровна. — Витя, расскажи-ка Алику стишок...
Витя с неохотой отложил в сторону очередной кубик, на котором был нарисован красавец-петух, встал и, держа руки по швам, продекламировал без выражения:
Прибежали в избу дети,
Второпях зовут отца:
«Тятя, тятя! Наши сети
Притащили мертвеца!»
— Достаточно, Витя, — торопливо перебила его Вера Захаровна. — Молодец, умница. Садись, играй дальше кубиками... Впечатляет? — обратилась она ко мне.
— Впечатляет, — уныло согласился я. — Вы прямо семимильными шагами продвигаетесь, Вера Захаровна. Глядишь, через полгодика программу начальной школы освоите.
— Дело в том, Алик, что память у него все-таки отличается от памяти ребенка. Вы не думайте, мы его вовсе не программируем, мы только оживляем в его голове то, что там уже заложено. Кстати, вы, может быть, читали где-нибудь... Есть такая теория, что у всех людей в памяти уже имеются сведения о мире, накопленные в ходе так называемой «предыдущей жизни», только все это основательно подзабыто и прорезается лишь в отдельные моменты...
— Ложная память? — спросил я. — Вы имеете в виду «дежа вю»?
— Вера, а что такое программировать? — вдруг спросил Виктор.
— Это значит учить кого-то делать все быстро, правильно и не задумываясь, — без запинки отчеканила психолог.
Виктор нахмурил брови, а потом спросил:
— А вы запромагр... запрограммируете меня стать космонавтом?
— Нет, — вмешался в разговор я. — Нет, Витя. Тебя запрограммируют стать спасателем.
У Полышева дрогнула рука, и башня со стуком тут же обвалилась, образовав на столе развалины из кубиков.
— А если я не хочу? — спросил он. — Я хочу быть космонавтом, чтобы летать в космос!
— Хочешь — значит, будешь, — успокоила его Вера Захаровна, укоризненно покосившись на меня: что ж ты, мол, ненужные проблемы создаешь? — И вообще, иди мой руки, и пойдем обедать.
Виктор послушно встал, зачем-то осмотрел свои ладони и с горестным вздохом направился в коридорчик, где размещался туалет.
Походка у него до сих пор еще была неуверенной.
— Скажите, Вера Захаровна, — спросил я, — вы давно здесь работаете?
— Сколько себя помню, — неумело пошутила она. — А что?
— И много у вас бывало таких пациентов, как Виктор?
— «Пустышек»-то? Да достаточно. Иногда в две смены приходилось работать.