Как будто из ниоткуда появилась похоронная процессия, медленно двигаясь мимо рядов могил к тому месту, где он стоял. Он заметил свежую яму рядом с могилой отца, кучу земли около нее, ожидающую очередного обитателя. Когда первая машина оказалась рядом, он отошел и направился к выходу.
Когда он вышел с кладбища, кто-то открыл дверь машины, остановившейся напротив выхода. Майкл уже повернул на тротуар, и в этот момент чей-то голос тихо позвал его по имени. Оглянувшись на машину, он увидел, что дверца по-прежнему открыта и водитель глядит в его сторону, поджидая его. Он перешел через дорогу.
Она ничего не сказала. Ей не нужно было слов. Майкл молча сел в машину рядом с ней, глядя на нее, не веря своим глазам, не в силах остановить происходящее. Ему казалось, что если он скажет хоть слово, заклинание будет разрушено и она растворится в воздухе, оставив его таким, каким он был мгновение назад — одиноким, без воспоминаний, пытающимся вернуться в то место, которое больше не существует, которое, возможно, никогда и не существовало.
Айше остановила машину у «Рэндольфа». Майкл взял двойной номер. В отеле, наполненном осенними запахами, царила тишина. Холлы были пустынны. Воздух в коридорах звенел еле слышным шепотом. Идя по коридору к их номеру, они едва слышали собственные шаги, заглушаемые ковром. Тогда они впервые дотронулись друг до друга, мягко, осторожно взявшись за руки.
Она повернулась к нему, когда они оказались у двери.
— Я никогда так не волновалась раньше, — сказала она. — А ты?
— Я тоже, — сказал он. — Никогда.
Он обнял ее, привлек к себе и очень долго безмолвно держал, прижавшись щекой к ее щеке. Затем подъехал лифт, раздались звуки голосов, и они отстранились друг от друга. Майкл открыл дверь, заморгав в мягком свете, льющемся сквозь высокое окно.
Дверь бесшумно затворилась, оградив их от всего мира, отрезав от прошлого. Через мгновение комната была заперта, как будто они замуровали себя в далекой келье уединенного монастыря или оказались в высоких горах, за много миль от человеческого жилья. Одно лишь прикосновение воздуха к коже действовало на Майкла как электрический разряд. Стоило вздохнуть, и комната плыла перед глазами.
Айше подошла к окну. На другой стороне Бомонт-стрит находился исторический музей. Она провела в нем столько часов своей жизни, окруженная стеклянными витринами и каменными фигурами, чувствуя на себе взгляды твердых глаз из стекла, фаянса и алебастра, свидетелей прошлого, известного ей только по разрозненным фрагментам, как будто это была мелодия, вспоминающаяся обрывками. Ни разу она не думала, что здесь, в полуминуте ходьбы от музея, может оказаться эта комната, ожидающая ее — их обоих. И она подумала о своем прошлом, о том, что оно тоже состоит из фрагментов, разбитых обломков и выцветших надписей. Воспоминания о любви, ласках, прикосновениях к чужой коже — все было фрагментарным, совсем как полузабытая мелодия. Она протянула руки к шторам и плотно задвинула их, отрезав дневной свет.