— А от папочки? — усмехнулся он.
— У меня нет папочки. Только мамочка.
— А почему ты ее называешь мамочкой?
— Потому что она мамочка. Тебе не кажется, нас слишком философская беседа получается?
— Пожалуй, — согласился он. — Давай о чем-нибудь менее возвышенном. Хочешь, пойдем ко мне и зашьем твои джинсы? Чтобы не ругалась твоя мамочка?
Он и сам не знал, как это вышло, что так легко и не задумываясь пригласил он в тот вечер Кнопку к себе до мой. С первой минуты знакомства у него возникло ощущение, что эта свалившаяся с неба девчонка — старая его приятельница. И уже потом никогда это ощущение его не покидало.
— Пойдем, — охотно согласилась она. — А ты здесь близко живешь?
— Достаточно близко. Пять остановок на троллейбусе…
— Пойдем пешком. Так разговаривать удобнее.
— Пойдем, — согласился он, прогоняя запоздалую мысль о том, что родители могут неправильно понять его появление в квартире с этим подростком.
— Тебе лет-то сколько? — поинтересовался он, загадав: четырнадцать. Или, может, тринадцать…
— Семнадцать недавно исполнилось.
— Врешь! — Он не поверил даже не потому, что мордашка у нее была детская. Просто где это видано, чтобы семнадцатилетняя барышня лазила по деревьям, пытаясь поймать какого-то кота?
Она остановилась, порылась некоторое время в потрепанном джинсовом рюкзаке и с совершенно серьезным видом извлекла оттуда паспорт. Протянула ему:
— На, смотри.
Он улыбнулся и, пытаясь сохранить столь же серьезный вид, пролистал страницы. Увидел Кнопкину фотографию, прибавил к году ее рождения семнадцать… Все совпадало.
— Надо же. Неплохо ты сохранилась.
— Мамочка каждый день пичкает меня витаминами. Наверное, поэтому.
— Заботливая она у тебя.
— Не жалуюсь. А твои родители меня не выгонят?
— Почему они должны тебя выгонять? — искренне удивился он. — Они у меня совершенно нормальные родители. Может, удивятся немного.
— Я такая удивительная?
— Ты просто маленькая.
— Мне семнадцать, — напомнила она.
— Но выглядишь ты на тринадцать, — напомнил он, в свою очередь. — И вообще моих родителей сейчас нет дома. Они на работе допоздна.
— А где они у тебя работают?
— Отец в университете преподает. Мама — главный врач в больнице. Она еще оперирует иногда.
— Понятно. А сам ты?
— Я тоже тружусь. Гроблю здоровье за компьютером. Я программист.
— Не нравится тебе твоя работа? — поинтересовалась она, разгадав, наверное, зашифрованную скорбь в его взгляде.
— Почему не нравится? Очень даже нравится. Просто иногда, знаешь…
Как-то так получилось, что именно ей, Кнопке, рассказал он в тот вечер то, о чем никому и никогда не рассказывал. Пока дошли они до дома, она знала уже его как облупленного. И про проблемы на работе, и про амбиции, в которых он сам себе не хотел признаваться, вообще про жизнь его — скучную, одинокую.