Снова родные леса, долины, горы. Не заезжая в придорожные духаны, не останавливаясь в знакомых деревнях, гонят коней.
А вот Носте, родная Ностури! Скорей, скорей к любимой Русудан!
Навстречу Георгию неслись по лестнице сыновья – Автандил, Бежан и Иорам. Автандил, перескакивая ступеньки, подбежал первым.
Саакадзе изумленно оглядывал Автандила, высокого, красивого, похожего на Русудан. Сердце Георгия забилось. Он схватил сына, но вспомнил другого: нет, я не изменю тебе, любимый Паата! И Георгий с нарочитой сдержанностью обнял сыновей:
– А это кто? Сын Эрасти? Какой молодец! – Русудан навсегда взяла в свою семью Дареджан, жену Эрасти, с сыном.
Три дня замок оглашался радостными криками. На всех площадях, во дворе, на лестницах, у ворот толпились ностевцы. Каждый хотел поближе увидеть Георгия, каждый хотел услышать – правда ли, Георгий совсем вернулся в Картли.
Молодежь просилась в личную дружину, пожилые предлагали немедленно сесть на коней. Старики рвались строить новые укрепления, мальчики просились в факельщики.
Носте, беспокойное Носте снова бурлило, снова дышало полной грудью.
Георгий беседовал со стариками, проверял молодежь, хвалил мальчиков, советуя заняться немедля подготовкой факелов. Расспрашивал пожилых о наличии коней и без устали шагал, шагал по уличкам любимого Носте, сопровождаемый возбужденной толпой.
Дато и Хорешани уехали гостить в Амши. Там, в маленькой церкви, по настойчивой просьбе Дато, они тихо обвенчались, ибо минул год, как скончался старый князь, муж Хорешани.
В Носте прискакали Даутбек и Димитрий. Они рассказали о решении кахетинской Тушети. В лесах и ущельях устроены завалы и засады. Тушины ждут сигнала.
Саакадзе внимательно слушал Даутбека. Поддержка не только горных, но и кахетинских тушин расширяла план войны. Саакадзе понимал: и Даутбеку нелегко дались тушины, но пусть Даутбек радуется: клятва Саакадзе у жертвенника горной Тушети будет настоящей клятвой.
Сегодня к Саакадзе съехались все родные «барсов». Приехали Дато, Хорешани, приехал Иванэ Кавтарадзе. Он еще больше располнел. Самодовольно посматривая на Дато и на княгиню Хорешани, Иванэ вытирал синим платком потный затылок. Дед сидел рядом с Димитрием и не спускал с него счастливых глаз. Димитрий признался:
– Разве я мог не повидать деда? Разве мог перед боем с персами не перецеловать все морщинки на дорогом лице?
Даутбек вздохнул: «Сколько морщинок прибавилось на дорогих лицах матери и отца? А бедная Миранда как вдова живет. Сейчас счастлива. Ростом влюбленным ходит, а кто знает, сколько „барсов“ после войны с персами в Носте вернется? Если суждено, пусть лучше я погибну, чем Ростом. Но у каждого человека судьба висит на его шее».