Георгий Саакадзе поднял меч, крикнул:
– На Хертвиси! За Тамар! Месть! Месть за Вардзиа! За мной, картлийцы, наше оружие благословила Тамар!
Громовой голос потряс своды пещер, и, подхватывая слова Моурави, дружинники, ополченцы, азнауры, старые и молодые, с возгласами: «За царицу царей Тамар!» выбегали из города, вскакивали на коней и с яростными криками: «Месть за „город роз“! Месть хищникам!» – мчались за несущимся, подобно вихрю, Саакадзе.
В тот день персы, засевшие в Хертвиси, испытали мстящую руку грузинского народа. Ни одному не удалось спастись. Рубили беспощадно. Взятый приступом многобашенный Хертвиси был очищен не только от живых, но и от мертвых врагов. С неостывшей яростью ополченцы швыряли трупы со стен в воды Паравани, даже верблюды и кони врагов были изрублены и вышвырнуты… Даже жители-грузины, ошеломленные невиданным исступлением, попрятались в домах. И только иконы, выставленные в окнах, свидетельствовали об их радости…
Неистовство породило такую силу, что остановиться никто не мог: «Веди нас, Моурави! Веди за Тамар дальше!»
И Саакадзе повел…
Взобравшись на самую высокую башню, Автандил водрузил знамя Картли и расправил атлас. В бледно-розовом воздухе заколыхалось знамя победы…
Не особенно довольный приказом Саакадзе, старый Квливидзе остался со своими дружинами укреплять крепость для азнаурской обороны… Молодой Квливидзе, Нодар, вместе с Автандилом бросились догонять войско Георгия Саакадзе.
И… уже никто не помнил, как и когда пали сильно укрепленные персами Викантбери, Али, Сурами, Кехви, Ацквери, Пала Паравани, пали большие и малые сомхийские укрепления Хосро-мирзы.
Месхети была очищена от персидских войск…
Шаркая дырявыми чувяками и поминутно прикрывая плечи грязными лохмотьями, старик открыто шел посередине дороги. Подбадриваемый хворостиной ослик понимающе мотал головой, но не менял намеченной им с начала пути скорости хода. Если же хворостина слишком часто взметывалась, ослик ехидно останавливался и лягался задними ногами. Тогда старик беспокойно хватался за края перекинутой через седельце корзины, стараясь удержать равновесие, что, впрочем, не мешало ему беспрестанно поглядывать по сторонам.
Он отказался от обычного сейчас способа путешествия, ибо ползать на животе по оврагам и цепляться за колючки и неудобно и бесполезно: ведь саакадзевские щенки и на дне реки видят ползающих раков. Тогда почему не выскакивают из засады? Разве он комар, что не замечают? Старик даже обиделся, но внезапно губы его растянулись в улыбку. На повороте, словно оторвавшись от ствола одряхлевшего дуба, выскочили три ополченца.