Повернув голову, Лоретта приоткрыла один глаз и подавила улыбку.
— Кстати, у тебя вид действительно какой-то жалкий, — поддразнивала Эми. — Может быть, поэтому он и уехал. Он взглянул один только раз и так испугался, что до сих пор не может опомниться.
Вскочив на колени, Лоретта схватила подушку и ударила Эми по голове. Эми, отлично понимая, что Генри отхлещет их обеих по попкам, если они разбудят его, удержалась от громкого смеха, схватила свою подушку и начала драться. В течение нескольких минут они колотили друг друга. Затем усталость взяла свое, и они рухнули на кровати в мокрых от пота рубашках, с раскрасневшимися от сдерживаемого смеха щеками.
Отдышавшись, Эми прошептала:
— Я думаю, может быть, мне приснилось, что ты говоришь. Как ты полагаешь?
Прижимаясь щекой к одеялу, Лоретта улыбнулась и кивнула. В золотых полосах рассвета Эми напоминала ангела, волосы, подобно нимбу, обрамляли лицо, а большие глаза смотрели с детским простодушием.
Эми, нахмурившись, теребила угол подушки, сморщив нос, покрытый веснушками.
— Ты слышала когда-нибудь о счастливом избавлении? — негромко спросила она.
Это прозвучало, как удар грома среди ясного неба. Настала очередь Лоретты нахмуриться. Кто мог рассказать Эми об этом?
— На прошлой неделе, после того как мы встретились с индейцами у реки, мама разговаривала со старой Бартлетт, и они говорили, что приличной женщине лучше выбрать счастливое избавление, чем попасть в руки команчей. Что это значит? Это что-то плохое, не так ли?
В какое-то мгновение у Лоретты возникло желание солгать. Затем она заставила себя утвердительно кивнуть. Это был край с суровыми, жестокими законами как для молодых, так и для старых. Эми должна кое-что знать.
— Если эти команчи вернутся и украдут тебя, ты будешь стремиться к счастливому избавлению? — В глубине голубых глаз Эми появился страх. — Это значит убить себя, не так ли?
С неохотой и на этот раз Лоретта утвердительно кивнула.
Впервые Лоретта была рада своей немоте. Эми могла потребовать объяснений, если бы она могла говорить, а Лоретта вряд ли смогла бы найти подходящие слова, чтобы описать ужасы, свидетельницей которых она оказалась.
— Я знаю, что они плохо обошлись с твоей мамой. Моя мама не хочет говорить, как именно, но у нее становится такое странное выражение лица, когда я спрашиваю ее об этом. Ты видела, не так ли. — Это было скорее утверждением, чем вопросом. — Вот почему тебя мучают кошмары. Не потому, что твоя мама умерла, а из-за того, что они с ней сделали. — Эми на минуту задумалась. — Интересно, почему они делают такие злые вещи? Как бы им понравилось, если бы мы поступали точно так же?