Форсквилис схватила ее за плечи. От гнева лицо королевы побледнело больше обычного и углубились маленькие морщинки, в последнее время появившиеся вокруг глаз и рта.
— Ты с ума сошла? — задыхалась она. — Ты не знала, насколько крепко он заснул, ни как надолго. Он мог проснуться, и это стало бы для тебя концом, маленькая дурочка: подбросить, проколоть, растоптать всмятку.
— Но он не сделал этого, — ликовала Дахут. — Я не боялась, что он проснется. Ему бы не позволили боги.
Ярость Форсквилис сошла на нет.
— Ты и впрямь так тщеславна? Берегись. Они и прежде находили случай отречься от смертных, которых когда-то любили, и послать их на верную смерть, — она помедлила. — Моя вина, может, моя ошибка. Я должна была провести испытание на меньшем, возможно, на усыплении воробьев или полевок. Но я позволила тебе себя переубедить…
— Потому что я рождена для Силы, и ты это знаешь!
— Пойдем, — сказала Форсквилис, — нам лучше отправиться назад, чтобы вернуться в город еще засветло. — Они прошли несколько лье на восток, за пограничные камни, прямо на территорию озисмиев. В глубине земель Иса, в Нимфеуме, были леса, по те хранили в себе слишком много тайн, слишком странные у них были покровители, для того чтобы ученица ведьмы рискнула нарушить их покой.
Бок о бок королева и весталка шли к месту остановки их эскорта. Под деревьями раскинулись кусты, где паслись такие же животные, как тс, что им встретились. Под ногами шуршали прошлогодние листья. Иногда пропорхнет птичка по испещренной бликами тени, летящая к птенцам в гнезде или наоборот.
— Ты должна научиться быть осторожной, дорогая, — немного погодя вздохнула Форсквилис. — Да и поскромнее. Рядом с тобой даже рысь покажется осторожной и кроткой.
Дахут вспыхнула.
— Не тогда, когда она в клетке и страстно желает свободы. — Она вскинула яркую голову. — Знаешь ли ты, что я никогда не была дальше от отцовского дома, чем за это жалкое однодневное путешествие? Почему отец не возьмет меня с собой в Турон?
— Не вини его. Он бы с радостью это сделал, но мы, Девять, велели ему не уступать. Ты слишком долго отлынивала от обязанностей в храме. Он не раз показывал тебе Аудиарну.
— Этот тоскливый ночной горшок носит название города; нет, не города, деревни, обнесенной стеной, и кругом ни одного римлянина, кроме нескольких солдат, да и те местные жители.
— Ты преувеличиваешь. Ты часто так делаешь.
— Снаружи ждет целый мир! Ах, клянусь, это случится с наступлением новой эры.
— Всему свое время, — посоветовала Форсквилис. — Владей собой. Сегодня ты сидела верхом на зубре. Когда ты объездишь свое собственное сердце по мудро выбранным дорогам? Оно способно убежать от тебя.