Ловкачу пришлось ждать, пока хозяин лично принесет Олафу пиво. Лишь потом он предложил почтенному нортунгу подсесть за свой столик. Невозмутимый свей битый час обстоятельно рассказывал о разных мелочах, пока Ратибор не заорал на всю харчевню, где они сидели и пили пиво:
— Ты главное говори, горячий варяжский парень!
Ранние посетители, желающие похмелиться после бурной ночи, старательно не заметили ни вопля, ни ловкача, сидевшего за одним столиком с наемником, и принялись расползаться, тихо переговариваясь:
— Пошли, сосед. А то с ворюги станется и ножиком пырнуть. Вишь, сосед, какой он бешеный, на варяга орет. А варяг не иначе берсеркер, из тех, кого сами викинги пугаются, такой как за топор схватится, так полхарчевни разнесет, пока стрелами не истыкают как ежа. Нет, пошли отсюда, а то потом поздно будет…
Но новостей было мало. Потратив два часа на разговор с Олафом, Винт узнал, что схваченные ночью раскосые пленники на допросе молчат как рыбы. Языки развяжутся не иначе как к вечеру, так как чарам для развязывания языка нужно время. Кроме того, пятеро «братьев», пришедших с франком, да и он сам, умерли ночью. В горячке и спешке дружинники не заметили пузырька с ядом, и вся шестерка успела выпить отраву, прежде чем стража заподозрила неладное.
Распрощавшись с варягом, Винт весь день мотался по городу в поисках амулета, срезанного с убитого в переулке. Но все скупщики краденого добра только разводили руками. Не видели, не приносили, нет, амулетов уже почти месяц не было, — вот и все, что смог от них добиться Ратибор. Правда, вечер принес приятный сюрприз: придя к лекарю, Винт узнал, что его служба по охране дома, похоже, близится к концу.
Константинус исследовал содержимое бутылочки с эликсиром долгой жизни, полученной от графа Гуго. Лекарь, несмотря на свою любовь к застольям, уже определил все составляющие драгоценного эликсира и теперь бегал от радости по горнице, и под тяжестью его туши тяжко стонали половицы. Слуга и повар были направлены на рынок за провизией для праздничного ужина, а двое учеников лекаря — в аптеки и на тот же рынок за необходимыми компонентами.
Константинус поделился своей радостью с ведьмаком, но даже теперь, в миг своего торжества, лекарь свято держал язык за зубами, лишь повторяя снова и снова:
— Не будь я Константинус Макропулос, я это сделал! От меня не уйдешь! Они хранили его века, а я узнал за три дня!
Но радость ведьмака оказалась преждевременной. Задав вопрос, сколько времени потребуются еще его услуги, Винт был поражен ответом лекаря: