— Какого Арика? — спросил Беркович и только теперь оглядел номер. У окна стояло широкое кресло, и в нем лежал, раскинув руки, мужчина в плавках. Мужчине было лет сорок, и он был мертв, насколько может быть мертвым человек с пулей в груди. Ручеек крови уже запачкал замечательную оранжевую обивку кресла.
Беркович оставил женщину и подошел к трупу. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что стреляли, во всяком случае, не в упор, а с некоторого расстояния. Был ли выстрел единственным? И где оружие? И почему не был слышен выстрел?
Беркович взял мужчину за руку — рука была еще теплой, смерть наступила не больше нескольких минут назад.
Беркович отступил на несколько шагов, огляделся и увидел лежавший в двух метрах от входной двери пистолет системы «вальтер» с навинченным на ствол глушителем. Так, — подумал он, — вопросы об оружии и о том, почему не был слышен выстрел, решились сами собой.
Подойдя к телефону, Беркович вызвал скорую и полицию. Женщина следила за его действиями с безразличием, свидетельствовавшим, что она находится в состоянии шока.
Берковичу пришлось потратить немало усилий, чтобы усадить женщину на широкую кровать, она не сводила взгляда с тела.
— Пожалуйста, — сказал сержант. — Пока никого нет и все воспоминания свежи… Ваше имя.
— Грета, — простонала женщина. — Грета Бурштейн.
— А это… — Беркович кивнул в сторону лежавшего в кресле тела.
— Арик… Мой муж.
— Понятно. Что произошло? Вы видели, кто стрелял?
— Конечно! — с неожиданной силой воскликнула Грета Бурштейн и сделала попытку броситься вон из комнаты. Берковичу пришлось удержать женщину, и она бессильно опустилась на постель.
— Мы приехали из Иерусалима, — продолжала Грета. — Вчера были на пляже и сегодня тоже… После ужина поднялись… Арик сел почитать газету… Вдруг открылась дверь… И на пороге — мужчина. Высокий, в шортах… И в маске… В руке был пистолет. Мужчина стоял в коридоре. Он посмотрел по сторонам… А потом на моего мужа. Сказал: «Ну, получи!» И два раза выстрелил. Я была… Я лежала… Он бросил пистолет в комнату на пол, повернулся и убежал… А Арик…
Женщину начали душить рыдания, и Беркович похлопал ее по руке.
Открылась дверь, и в номер ввалился патрульный полицейский, а за ним следом — два медика и администратор гостиницы. Следующие пять минут прошли в дикой суматохе, и Беркович с тоской наблюдал, как медики затаптывают возможные следы, администратор не может выставить из комнаты многочисленную гостиничную обслугу, а полицейский, оробев при виде трупа, что-то кричит в мобильный телефон, пытаясь объяснить ситуацию своему начальству. Брать здесь власть в свои руки у Берковича не было никаких оснований, да и воспринято это было бы, несомненно, как попытка влезть не в свое дело. Вспомнив рассказ Греты Бурштейн, он тихо вышел в коридор, где странным образом порядок был больше, чем в номере. Двое полицейских оттеснили группу любопытствующих постояльцев от дверей комнаты, что, конечно, не мешало никому обсуждать происшествие и строить версии одна нелепее другой.