— Понятно, — прервал Беркович старушку. — Иными словами, от трех до пяти часов вы ничего не слышали и не видели. Не можете сказать, входил ли кто-нибудь в дом соседей.
— Сказать-то могу, — заявила Лея, — только я спала и ничего не видела.
— Понятно, — еще раз сказал Беркович и оставил старушку в покое, потому что увидел бежавшего к дому мужчину со свертком в руке.
— Это Пинхас, — предупредил Зальцман.
— Да, я понял, — сказал Беркович и быстрым шагом направился навстречу хозяину дома.
— Что здесь происходит? — закричал Пинхас, вцепившись Берковичу в рукав. — Почему, полиция в доме? Где Хана?
— Давайте пройдем сюда, — мягко сказал Беркович, увлекая Пинхаса на кухню мимо закрытой уже двери в салон. — Садитесь, пожалуйста.
Пинхас бросил принесенный сверток на угол стола и упал на табурет, стоявший у холодильника.
— Что? — продолжал взывать он. — Что все это значит?
— С вашей женой случилось несчастье, — сказал Беркович, тщательно подбирая слова. — Видимо, в дом проник грабитель. Ваша жена оказала сопротивление…
— Где Хана? — закричал Пинхас, вскакивая на ноги.
— С Ханой плохо…
— Она жива? — в голосе Пинхаса звучала надежда — так, во всяком случае, показалось Берковичу.
— К сожалению, нет, — сказал сержант. — К сожалению, полиция прибыла слишком поздно.
Боже! Где Хана? Пустите меня к Хане! — продолжал кричать Пинхас, но, тем не менее, вовсе не порывался куда-то бежать и глядел на Берковича взглядом испуганной собаки. Сержант задумчиво смотрел на Пинхаса и никак не мог сообразить, то ли волнение его неподдельно, то ли он только изображает горе.
— Я убью негодяя! — кричал Пинхас.
— Действительно, — подлил Беркович масла в огонь. — Этот негодяй достоин смерти, жаль, что в Израиле нет смертной казни.
— Убью! — лицо Пинхаса побагровело. — Как он мог! Моя Хана! Что он с ней сделав!
— Это ужасно, — поддакнул Беркович.
— Так избить бедную женщину! — вопил Пинхас. — До смерти! Негодяй!
— Это вы о себе говорите? — с иронией спросил Беркович, но Пинхас не слышал, он смахнул со стола сверток, на пол высыпались пакетики со сметаной, кефиром, кетчупом.
— Инспектор! — крикнул сержант. — Вы слышали, что говорит Пинхас?
— Слышал, — в кухню вошел инспектор Хугиэли, из-за плеча его выглядывал эксперт Хан. — Он так орет, что на улице слышно. Борис, ты уверен, что он не видел жену?
— Да, — кивнул Беркович. — Я специально провел его в кухню и спровоцировал на этот разговор.
— Три свидетеля слышали, — обратился Хутиэли к примолкнувшему Пинхасу, — как вы кричали о негодяе, избившем до смерти вашу жену. Откуда вам известно, что ее избили, а не застрелили, скажем, или не задушили? А?