Голова трупа взлетела высоко, на уровень третьего этажа, ударилась щекой в стекло и отскочила в сторону. При ударе о плоский асфальт, она раскололась как яичная скорлупа, из неё вывалился мозг.
Он вернулся к двум аккуратным трупам милиционеров на обочине и, срезав одному из них пуговицы на рубашке, распахнул её. Фу! Волосатая мужская грудь. Собственно, это уже не важно, даже скорее волосатая грудь трупа, так правильнее. Повинуясь мгновенному приступу музы, он вырезал ему на груди большой круг, украсив его несколькими иероглифами.
«Я люблю свой ножик. Это Kershaw 1550 с простым лезвием. Я купил его полгода назад. А перед этим советовался с навязанным мне гуру по ножам. Смешной паренёк, пытался доказать мне мою безграмотность в этом вопросе, заявляя, что для охоты на людей нужен нож не дешевле 200 баксов. Советовал керамбиты с камилусом... Сегодня он умрёт. Мне хочется увидеть его глаза, когда он будет умирать от ножа для чистки картофеля... Он говорил, что всегда носит нож с собой. Говорил, что керамбитами удобно резать сухожилия. У него будет эта возможность.»
Он остановился, вслушиваясь в звуки мира. Шелест, когда капли рассекали воздух.
«А даже если и так. Если это произойдёт, то восстановится ли вселенский мир хотя бы на сутки?»
–= 04:00, 20 часов назад =-
Думай, думай, думай! Только ты один знаешь, что делать, ты был к этому готов. Не так ли?
«Да, это действительно так. Я знаю. Я знаю, что я делал, что делаю, и что буду делать. Я даю гарантии, что буду знать это до конца, вплоть до самого последнего момента, когда фигуры на шахматной доске придут в движение, когда, наконец, начнётся настоящая игра.»
Ночь была прекрасна – моросил приятный дождь, периодически из-за туч выглядывала Луна, иногда показывались звёзды. У него чесалась правая нога.
– Эй! – двое подошли из-за угла. – Попить не дадите?
– Ребята... – ответил он дрожащим голосом.
Один из них достал дешёвый выкидной нож, раздался щелчок, который почти слился с хлопком. Парень с ножом замер секунды на три. Нож выпал из его рук. Он упал головой в землю. Из уха у него торчала отвёртка, утопленная по рукоять.
Номер пятьдесят четыре.
– Хочешь пить? – спросил Легион второго.
– Н-н-н...
– А я хочу. – с этими словами он ударил парня в челюсть кастетом. Челюсть хрустнула, сломалась, посыпались зубы. Парень упал. Шило вошло ему в шею, в артерию. Кровь брызнула струёй, но он не умирал.
Он видел и чувствовал, как мужчина в капюшоне прильнул губами к ране, как он высасывает из неё кровь. Номер пятьдесят пять.
Легион пил солоноватую кровь, чистую, свежую, тёплую. Ему это нравилось. Не сама кровь, но процесс выпивания. Было в этом что-то запретное ранее, но доступное сейчас, причём доступное без усилий. Кровь сама втекала ему в рот тёплой струйкой.