Раздался звонок мобильника. Просвистел выстрел. Пуля угодила в грудь правой женщине. Мобильник звонил у мужика, но попала пуля в женщину. Всего одно пятнышко, одна дырочка в теле. Крови не было совсем. Номер сто пятьдесят шесть.
Вторая женщина почему-то бросилась на мужика, закрывая его собой, хотя он был таким объёмным, что мог бы сам покрыть её три раза.
Он приставил ей пистолет ко лбу.
– Нет, пожа... – жаль, что она не договорила. Ей стало плохо, её испортила пуля, которая вошла ей в мозг. Тихий хлопок, она даже не закрыла рот, но глаза закатились до бельмов. Номер сто пятьдесят семь.
Она упала на мужика. Тот, видимо, потерял уже дар ощущений, отползая в сторону. Кровавый след тянулся за ним по земле, и даже дождь не смывал его.
Легион подошёл к нему спокойно и с некоторым презрением.
«Отработанный материал системы. Ты больше никому не нужен, система тебя поюзала и отвалилась напрочь. Один против системы идти может, но это будет тяжело.»
Он перевернул мужика на спину и одним движением разрезал ему сонную артерию. После чего вторым быстрым движением разрезал ему кожу на шее, и достал оттуда трубочку артерии. Такая упругая, но мягкая, с бьющей оттуда кровью. Номер сто пятьдесят восемь.
Он шёл дальше по аллее ещё метров сто, а потом перешёл на лёгкий бег.
На ствол дерева сидел большой жук с длинными чёрными усами, видимо, короед. Он обладал мощными челюстями и длинными цепкими лапами. Не стоит поддаваться на то, что он хочет вас укусить, и совать ему пальцы. У саранчи челюсти больше, но они не могут сравниваться по силе. Саранча грызёт траву, а короед – кору и дерево.
Надо было возвращаться. Дорога была всё ещё не близкая, близился экватор. Если отсюда выходить, то нужно идти жилыми домами через магазины.
В одном из домов, самом богатом, эдаком двухэтажном коттедже, горел свет на втором этаже. Дверь была не заперта.
«Наивные, непуганые. Хотя, чего им тут бояться.»
Первый этаж, затворяем дверь тихо. Справа в комнате кто-то смотрит порнуху; её всегда можно распознать по звукам. Тихая музыка или наоборот жестокие гитарные рифы. Спиной к нему сидел парень лет двадцати пяти, но уже лысеющий, и дрочил на телевизор. Легион спокойно стоял и смотрел нам телевизор.
«Хорошая проверка готовности. Нельзя думать о чём-то другом.»
Парень сидел в кресле, его удобней всего душить. Он не сможет встать или ударить. Если это было бы не кресло, а стул, то нужно было бы валить на землю. Он накинул ему на шею удавку, упёрся коленом в спинку кресла, и натянул. Тот попеременно хватался то за горло, то за подлокотники, то за стоящий член.