Ему вдруг стало их жалко. Они были явно не из этой тусовки, ну или их только недавно затащили в неё. Лица у них были совершенно отрешённые, тела какие-то хрупкие, лица немного наивные, но проскакивала очкастость.
– Вы здесь случайно? – они мелко закивали.
Перед ним был выбор: убить или отпустить.
– Вы понимаете, что я не могу отпустить свидетелей? – они снова закивали, но так и не открыли глаз. – Одна из вас останется здесь навсегда, другая уйдёт и будет помнить этот день и молчать обо всём. Я посчитаю считалочку, выберу, кто из вас умрёт.
Закончив говорить, он выстрелил в ту, что была справа. Номер сто восемьдесят два. Её голова разорвалась от двух влетевших в неё пуль, забрызгала вторую девушку кровью вперемежку с мозгами. А она сидела и продолжала обнимать труп своей сестры.
– У тебя пять секунд и я стреляю. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
Она даже не шелохнулась от его слов, она ничего не слышала. Она спокойно умерла, когда пуля вошла ей в шею. Номер сто восемьдесят три.
Выстрелы гулко отдавались эхом в пустых стенах. Здесь были цеха когда-то давно, потом их переоборудовали под офисы, а потом всё это разорилось, пришли бомжи, и всё пришло в упадок.
Он отошёл на полкилометра. Тут были жилые дома старых построек, магазины, а вдалеке кинотеатр. Дальше было футбольное поле, а сразу за ним шли спальные районы. Здесь всегда было тихо и безлюдно.
«Детский сад, штаны на лямках.»
На входе в детский сад под листвой деревьев спрятались от дождя два уже порядочно промокших паренька на великах. Трусцой он добежал до них и встал рядом с ними. Они, казалось, не обращают на него внимания.
Одна рукой он схватил того, что был ближе, за голову, вырвал его из седла и уронил на асфальт. Тот охнул при приземлении, когда ударился согнутой спиной о твёрдый пол. Второй ногой он повалил велосипеды и пырнул второго паренька ножом в майку в районе груди. А потом ещё раз и провернул. Номер сто восемьдесят четыре.
Первый кадр до сих пор валялся на полу. Дождь его немного приободрил. Легион склонился над ним.
– Ты знаешь, надо обновлять ассортимент. Пожалуй, выброшу трубу.
Левой рукой он прижал его руку к полу, а правой размахнулся и раздробил ему пальцы. Дикий вопль озарил спальный район. Этого нельзя было допускать. Одним ударом он переломил ему позвоночник, вторым прикончил. Номер сто восемьдесят пять. Труба торчала у него из глазницы, как выхлопная труба у машин. Капли затекали туда, потихоньку наполняя.
«Итак, прекрасная Брунгильда, молилась ли ты на ночь? Зараза, сука, сволочь! Пауза, ха-ха три раза.»