– Эх, мама, мама! – прошептала Нина Николаевна. Сильной болью отозвалась в ее сердце утихшая было тоска по детям.
– Где-то вы, мои родные, сейчас?! – произнесла она. Пошатываясь от усталости, вернулась на место, поставила на стол коптилку и грузно опустилась на скамейку, положив разгоряченную голову на исцарапанные кирпичами руки.
С улицы послышалось торопливое похрустывание шагов. Нина Николаевна прислушалась. Она не ждала гостей, ей хотелось сейчас побыть одной. Но шаги приближались; вот уже заскрипели ступеньки крыльца. Нина Николаевна быстро подобрала выбившиеся из-под платка пряди поседевших волос, заправила их под платок и вытерла лицо его концами. Дверь распахнулась, и вошла Карпова.
– Здравствуй, Нина! – весело приветствовала она Железнову. – Ну, как на заводе?
– Да как?.. Плохо!.. Садись со мной ужинать, – предложила Нина Николаевна. Гостья поблагодарила и, не снимая полушубка, опустилась на лавку. – Рабочих на заводе не хватает. Может, снова вернешься работать? Сейчас в цеха набирают. Квалификацию приобретешь.
– Вот нужда какая!.. За семь верст киселя хлебать! – пренебрежительно качнула головой Карпова. Серый пуховый платок сполз на ее плечи, обнажив пышную шапку завитых волос.
– Конечно, нужда! – воскликнула Нина Николаевна. – Великая нужда! Не только женщин, а и ребят будем брать! Рабочие руки на вес золота…
– Мои руки, Нина, к этому не приспособлены… У меня еще с той кладки мозоли не прошли.
– А мне кажется, что нам, женам военных, грех не работать. Мы сами много страшного видели… Наши мужья на фронте терпят лишения, рискуют своей жизнью. Нам надо быть достойными их и, чем можем, помочь тому, чтобы война скорее кончилась…
Карпова не выдержала горячих слов Нины Николаевны и стала оправдываться:
– Но к этому надо умение!.. А что я?.. Неприспособленная, не приученная к физическому труду. Ведь от меня никакого толку!..
– Все зависит от своего желания, от твоей воли…
– Ну что ты, откуда же у меня воля? – улыбнулась Карпова. – Таких качеств у меня нет!..
– А совесть?.. – резко перебила ее Нина Николаевна. – Совесть даст тебе волю!
– Твой тон, Нина, мне не нравится…
– А мне, Галина, не нравится твое отношение к жизни, – скорее с горечью, чем с упреком, ответила Нина Николаевна. – Вот кончится война, каждую из нас спросят: «Что ты делала во время войны? Чем занималась? Чем помогла стране?..» Что ты тогда скажешь?
– Как что?.. В эвакуации была… мучилась!.. Разве этого мало?..
– «Мучилась»?.. Да разве ты знаешь, что такое мучения? Вот те, кто на фронте или в блокаде Ленинграда, – те действительно мучаются. Но я уверена, что они так не ноют, как ты!.. Мне всегда за тебя перед колхозниками стыдно бывает!..