– Вас интересует Брест? Не волнуйтесь, в Бресте, голубушка, все спокойно…
– Правда?.. Это правда?.. – глотая от волнения воздух, спросила Вера.
Когда подошла ее очередь и Вера протянула в окно свою телеграмму, ей показалось, что сердце ее остановилось: «Примут ли?..» Телеграмму приняли.
Вера перевела дыхание. «Значит, этот человек сказал правду!.. Не надо верить каждому слуху!..»
Телеграмма, посланная Верой, до родных не дошла. Отец в это время, как мы знаем, был уже в боях на брестском направлении, а мать, брат и бабушка переживали все то, что пришлось пережить жителям пограничной полосы.
В то страшное воскресенье Нина Николаевна собиралась, взяв Юру, поехать вместе с семьей Валентиновых в лес и накануне даже напекла пирожков. Но на заре она проснулась от сильного грохота. За дверью послышался испуганный голос матери:
– Боже мой, Нина, что это такое?
– Что это такое? – с дрожью в голосе повторила Нина Николаевна. Оглянулась на Юру. Он крепко спал в своей не по росту маленькой кроватке. Разрывы послышались снова, теперь уж где-то совсем близко.
Дверь спальни распахнулась. На пороге в одной рубашке стояла Аграфена Игнатьевна. Ее бледное лицо с широко раскрытыми глазами было полно ужаса. Она бросилась к Юре, посадила его еще сонного на постели и стала одевать.
– Юрочка, голубчик, вставай!.. Проснись, родненький… – просила она его.
Тревожные мысли кружились в голове Нины Николаевны. «Что же делать? Куда спрятаться? Что с Яковом, жив ли он?» Она провела ладонью по лицу, как бы отгоняя то страшное, что уже виделось ей. Хотела одеться, стала искать блузку и искала до тех пор, пока не поняла, что держит ее в руках.
– Да хранит его господь… – перекрестилась Аграфена Игнатьевна. Она думала о том же, что и дочь.
– Бабушка, чего ты крестишься? – протирая сонные глаза, спросил Юра. Ему показалось, что начались военные маневры, но по лицам матери и бабушки понял, что произошло что-то страшное.
– Почему стреляют? – спросил он.
– Бог их ведает почему… – сдерживая слезы, ответила Аграфена Игнатьевна и стала зашнуровывать внуку ботинки.
– Что я маленький, что ли? – отвел он ее руку.
Надевая на ходу жакет, Нина Николаевна заспешила к входным дверям.
– Я сбегаю к коменданту, – крикнула она. – Закройте квартиру и никого не пускайте.
Аграфена Игнатьевна бросилась вперед, опередила ее и преградила дорогу:
– Не ходи! Яков сейчас приедет и все расскажет… Не ходи!
Нина Николаевна прижалась губами к влажной от слез щеке матери, осторожно отстранила ее и скрылась за дверью. Аграфена Игнатьевна подалась за ней, хотела вернуть дочь, но вблизи снова что-то грохнуло, дом пошатнулся, со звоном посыпались стекла. Ниже этажом кто-то выбежал из квартиры и дробно простучал каблуками по лестнице; за дверями квартиры Валентиновых заплакали дети.