— Да чехи, в рот им дышло! — заругался Ковшов, держа обмотку наготове. — Толмачу — свой, а они по-русски ни бельмеса!
— Врешь, поди? — неуверенно спросил казак.
— Иди ты!.. — огрызнулся Ковшов и выматерился.
Андрей услышал, как звякнул крюк, скрипнула дверь.
Все произошло молниеносно — часовой и крикнуть не успел. Ковшов подцепил его за шею обмоткой, ловко втащил в вагон, прижал к полу. Горло казака хрустнуло, он засучил ногами и затих. Те, что были возле самой двери, начали отползать к противоположной стене. В вагоне уже никто не спал.
Ковшов закрыл дверь, предварительно глянув в обе стороны; спросил зло:
— Чего уставились? Покойных не видали? Быстро на улицу и врассыпную!
Он снял с казака карабин, вытряхнул из подсумка и карманов патроны, выдернул шашку из ножен.
— Держи! — подал Андрею. — У тебя хорошо получалось…
Ковшов уперся ладонями в дверь, чтобы откатить ее, и обернулся назад: арестованные сидели не шелохнувшись, глядели со страхом и растерянностью. Правда, Бартов и с ним еще двое пробирались из своего угла к выходу, спотыкаясь о лежащих.
— Вы понимаете, товарищи, бежать бессмысленно! — горячо заговорил картавый, что бывал в ссылках и тюрьмах. — Кругом солдаты, Уфа в руках белых! Нас немедленно всех переловят!
— Это тебе не из Нарымской ссылки бегать! — огрызнулся один из пленных, ползущих к двери.
— Вы что? — изумился Ковшов. — Свобода же!
Бартов и с ним двое прыгнули из вагона, оглядевшись, нырнули под состав. Тихо было на улице, не стреляли. И тогда к пленным обратился ревкомовец:
— Бежим, товарищи!
Многие прислушивались и молчали. Свобода открывалась неожиданно, но сулила опасность…
— Хотя бы ночи надо подождать, — убеждал кого-то опытный подпольщик. — Днем нас увидят! А мы должны сохранить жизни для революции! Товарищи, лично я против такого побега. Давайте проголосуем, чтобы демократически решить вопрос.
— Да что вы?! — заорал Ковшов. — Тогда зачем я его?! Для вас же старался…
Ревкомовец с товарищами наконец решились, однако на улице послышались торопливые шаги, кто‑то крикнул:
— Семен? А Семен? Ты куда сховался, рожа немытая?
Этот голос сразу привел в чувство Ковшова. Он пригнулся, словно сидел в окопе, выжидательно закусил губу, затем прильнул к пулевой пробоине.
— Ты глянь, крюк-то скинут! — раздался другой голос. — Комиссары-то, поди, того… Поднимай тревогу!
Ковшов подскочил к двери, схватил казака за ноги и отволок в угол, прямо по лежащим. В дверь постучали.
— Вроде шебаршат, — донесся голос. — Давай глянем?
Дверь откатили стволом винтовки, бородатый казак опасливо заглянул.