— Берите. И пускайте в пыль. Главное, чтобы целым осталось родовое зерно.
— Слушайте, как вы можете?.. Портить такой экземпляр?
— Могу.
Вначале старик показался невзрачно-серым, безликим, возможно, оттого, что к вечеру весь мир казался черно-белым и смазанным, а тут Власов увидел высокого, породистого человека, по виду учителя на пенсии. Правда, выглядел он так, будто недавно встал больной с постели: воспаленные, поблескивающие глаза, провалившиеся щеки, растрепанные седые волосы. И при этом без явных следов душевной болезни — чистенький, какой-то светящийся и пахнущий незнакомым и приятным дезодорантом.
Нет, это не провокатор, хотя не исключено, что выдает себя не за того, кто есть на самом деле.
— Ну, хорошо. Как говорится, воля клиента — закон, — нехотя согласился Власов и вошел в офис. — Оформим заказ… Завтра к шестнадцати устроит?
— Не устроит. — Старик оперся на трость двумя руками и ссутулился. — Распилите перл сейчас же, в моем присутствии. И чтобы никто посторонний не видел.
Рабочий день кончился, и в течение десяти минут камнерезу следовало сдать на охрану, поэтому Власов попытался уклониться от столь решительной просьбы.
— Никого из мастеров уже нет. Посмотрите на часы!
— Сделайте это сами, — мгновенно сориентировался старик.
— Предлагаете самому встать к станку?
— Вы же специалист по огранке драгоценных камней. Точили же вы кабошоны для казахов?
Он и про казахов знал, что привозили хризопраз…
— Кто вам сказал?
— Сказали… Тем более здесь не так много работы.
— Но это будет стоить денег…
Старик достал старомодный бумажник-гаманок.
— Пожалуйста. Сколько? Основное условие — конфиденциальность.
Власов привык к богатым клиентам, но на сей раз внешний вид, жемчужина и кошелек никак не сочетались. И вдруг поймал себя на мысли, что оттягивает срок лишь по одной причине — не хотелось в тот же час разрушать красоту и целостность жемчужины со столь уникальным ориентом; хотя бы сфотографировать ее, чтобы потом показывать, что держал в руках…
— То есть вам нужно сделать аншлиф? — уточнил он.
— Не знаю, как это называется. Мне необходимо обнажить родовую песчинку, первоначальное зерно, — хладнокровно объяснил старик. — Чтобы я мог видеть ее.
Уворачиваться от столь необычно клиента и тем паче отпугивать больше не имело смысла, поэтому Власов надел фартук и повел старика из офиса в цех, расположенный на дне бывшего бассейна. Там он зажал жемчужину паучьими лапами держателя и включил станок, исподволь наблюдая за стариком.
Тот вынул из визитного карманчика сильную лупу и встал сбоку.