В «Бурводстрое» он начал карьеру, в общем-то, опять с нулевой отметки…
Здание аэропорта было непривычно пустым, тихим и напоминало покинутый людьми корабль где-нибудь в Бермудском треугольнике. Правда, бронированные омоновцы все еще потели под солнцем в оцеплении и придирчиво проверяли документы, а за стойками регистрации и возле служебных помещений маячили люди в штатском. Все пассажирские рейсы отменили, однако люди сидели и лежали в сквере на скамеечках и чемоданах прямо на асфальте: народ, давно живущий в эпоху перемен, терактами было не запугать.
Самохин поймал себя на мысли, что непроизвольно ищет взглядом нищих, но там, где увидел их в первый раз, стояли два толстых милиционера.
Помянув добрым словом адмирала Липового, он предъявил удостоверение ФСБ и был пропущен к начальнику аэропорта, который долго и тупо смотрел то в просроченный билет и документы, то на счастливо опоздавшего «полковника».
— Я жив. — Подтвердил Самохин.
Замордованный следствием и перепуганный начальник не поверил и сдал пассажира настоящему полковнику ФСБ. Тот внимательно изучил документы и особенно удостоверение, взял ручку и вычеркнул Самохина из списков погибших.
— Да, удачно вы опоздали, — заключил он и спрашивать ничего не стал. — Рейс в Москву только завтра, если еще разрешат…
Самохина сейчас не особенно-то волновало, что раскроется его самовольная отлучка в Сибирь: с самого утра этого дня, как только он очнулся от сновидений, появилась уверенность, что в его жизни ничего дурного не случится. В конце концов, если и придется отвечать за несвоевременный выезд в командировку, то перед Принцессой, пребывавшей сейчас в Германии, или на самый худой случай, перед адмиралом, которому можно объяснить причину, сославшись на информацию Допша.
Ситуация осложнялась тем, что надо было сдать билет и, доплатив штрафные, купить другой. На это бы денег хватило, а на полную оплату нового — нет, и тогда хоть стой с протянутой рукой…
— Надо быть сегодня, — заявил Самохин. — Устроит любой рейс. Служебный, военно-транспортный… Какие там еще есть?
— Я бы на вашем месте сейчас закатился в кабак, — простецки посоветовал полковник и растер лицо. — До самого утра… Или спать завалился.
— Есть грузовой, — подал голос начальник аэропорта. — Транзитный…
— Мне все равно, а что делать со старым билетом?
— Оставьте себе на память… Полоса везения продолжалась…
Однако уже в Москве, спустившись с трапа самолета, он ощутил смутное и необъяснимое беспокойство — пожалуй, впервые, как покинул зону энергетического канала. С этим чувством он сел в электричку, по-ночному почти пустую, а когда вышел на Курском вокзале, беспокойство переросло в тревогу. Он точно знал, должно произойти что-то неприятное, а что именно, оставалось лишь гадать.