Поскольку других подъездов в пределах видимости не наблюдалось, неудачливые сыщицы в растерянности остановились на тротуаре.
— Чего ищете-то? — поинтересовалась проходившая мимо старуха чрезвычайно грозного вида, опиравшаяся на толстую суковатую палку.
— Да вот семнадцатую квартиру никак не можем найти, — пожаловалась Надежда, окинув бабку опасливым взглядом.
— Семнадцатую? — грозно переспросила старуха. — А кто вам нужен в семнадцатой? Если Василий Конопатов, так его уж посадили, Василия вашего! Нечего его искать!
— Да не знаем мы никакого Василия! — отмахнулась Надежда Николаевна. — Женщину мы ищем, с работы. Заболела она, а мы из профкома, с общественным поручением…
Услышав забытые слова «профком», «общественное поручение», старуха несколько смягчилась и нехотя сообщила, что семнадцатая квартира, вопреки всякой логике, находится за углом, на Левашовском проспекте.
Сдержанно поблагодарив старую партизанку, женщины свернули за угол и действительно нашли нужную квартиру. Правда, размещалась она под самой крышей, на шестом этаже, а лифта, разумеется, в доме не было.
Шестой этаж старого дома на Петроградской — это примерно то же, что двенадцатый в доме послевоенной постройки, поэтому, когда Надежда и Нина подошли к двери семнадцатой квартиры, они чувствовали себя альпинистами, только что совершившими невероятно трудное восхождение. С тем только отличием, что альпинисты дышат свежим, хотя и разреженным воздухом горных вершин, а наши героини вдыхали ароматы щей, подгоревшей каши, хозяйственного мыла и кошачьей мочи — тот неповторимый букет, которым благоухает обычно черная лестница в старом, запущенном доме.
На двери семнадцатой квартиры красовалась целая выставка разнообразных звонков с табличками.
Пожелтевшая картонка с кривой, расплывшейся надписью «Корытов».
Узенький листок с фамилией «Коровкины».
Приколотая кнопкой аккуратненькая визитка «Л. Ласточки на».
Голубой глянцевый прямоугольник с залихватской росписью «Леонид Семипалатинский».
Мятая бумажка с угрожающей фамилией «Р. Облаева».
Сохранившаяся с незапамятных времен медная табличка с каллиграфической гравировкой «Е. К. Собакинд».
В общем, самая натуральная, глухая и дремучая коммуналка, которую никто не расселил и вряд ли когда-нибудь станет расселять, принимая во внимание жуткий шестой этаж, кошмарную лестницу и общее состояние дома.
Фамилии «Топорова» на двери не было.
Впрочем, Викина тетя вполне могла носить совершенно другую фамилию.
Надежда секунду поколебалась и ткнула пальцем в первый попавшийся звонок — в тот, рядом с которым красовалась незамысловатая фамилия Корытов.