Васильевичу полтора года до пенсии — не станет он возникать, сделает, что скажут. На Валерку у него, капитана, уже давно три телеги в сейфе лежат, что взятки берет и машину служебную по личной надобности гоняет. Завтра он покажет бумаги Валерке, тот сразу поймет, что запросто может с работы слететь. Нынче и так в Оредеже с работой непросто, а уж такую — в милиции — и вовсе не найти. Так что Валерка сразу все с полувзгляда поймет, и пленка, на которой мужик задушенный сфотографирован, сама собой засветится. Остается врач. У него заключение, медицинский документ. И главное, уже все оформил, подлец, куда торопился?
Капитан встрепенулся и стукнул в окошко к сестре:
— Райка, спишь уже?
Сестра работала сменной медсестрой в больнице и вставала рано. Однако отвязаться от капитана было не так просто, поэтому через десять минут Раиса, позевывая, появилась на крылечке, застегивая халат.
— Что у вас Цыплаков какой-то мешком стукнутый?
— Неприятности у него, — ухмыльнулась Раиса, — жена уходит, к главврачу нашему.
— Да ну? И все знают?
— Ясное дело, у него уже жена к матери уехала и дочку с собой взяла.
— Ну-ну.
И с утра капитан захлопотал. Он позвонил в Лугу медицинскому начальству и в приватном разговоре, стесняясь и вздыхая, рассказал всю историю про блудливого главврача из оредежской больницы. Сама по себе такая история никого особенно не волновала, нынче не старые времена, аморалку никому не пришьешь. Никто не будет устраивать общего собрания и спрашивать с трибуны, имеет ли право человек, у которого отсутствуют твердые моральные принципы, руководить советской больницей. Все это так, говорил в трубку капитан Свирбенко, если бы перед отъездом не приходила к нему в милицию жена главврача и не грозилась убить себя, мужа и злую разлучницу. Еле-еле он ее спровадил, спустил дело на тормозах. Так что теперь эти-то открыто вместе живут, и как бы чего не вышло…
И нельзя ли от греха подальше Цыплаковых этих, хахальницу главврача с мужем, услать куда-нибудь хоть на время в отпуск, а там все, даст Бог, утрясется. Может, она и сама главврачу надоест, потому что, откровенно говоря, на взгляд капитана, баба-то страшная, одни кости, никакого приличного вида…
Лужское медицинское начальство, выслушав сбивчивую речь капитана, пожало плечами, но на всякий случай решило подстраховаться. И уже к вечеру Цыплаковым позвонили и предложили очень удачную, наполовину оплаченную семейную путевку в Сочи, якобы горящую. Цыплакова представила себя в новом купальнике на пляже в Сочи и махнула рукой на главврача. И в суматохе сборов медицинское заключение у Цыплакова куда-то затерялось. То есть он-то помнил, что передал его капитану, но Оредеж от Сочи весьма далеко. С шофером Валеркой, как и предполагал капитан, все прошло как по маслу, а Васильевич, выслушав откровенный приказ все забыть, вышел на крыльцо отделения милиции, плюнул на ступеньки, сказал вслух: «А пошли они все…» — и забыл.