— Да, очевидно, он был уверен, что это вы причастны к убийству, и не очень обращал внимание на то, что скажет хозяин гостиницы. А после того как нашли труп Кастелаки, лакея допросить не успели. Я, конечно, тоже дал маху, но был очень занят, ведь прибыл я в Феодосию со своей важной миссией, а дело со списком только тут возникло. Так вот, Борис Андреевич, послушайте мое предложение: возьмите-ка вы это дело на себя. Подите на пристань, расспросите капитана и обслугу “Пестеля”, он как раз завтра прибывает. Поищите какие-нибудь следы Махарадзе, возможно, его кто-нибудь вспомнит. Выясните, куда он мог направиться после прибытия, что делал потом. Попробуйте восстановить весь его день. Что-то подсказывает мне, что если мы сумеем узнать, что делал Махарадзе в течение суток со второго по третье августа, то сможем и найти его убийцу. Ну так как, согласны? Обещаю, что после завершения этого дела не буду иметь к вам никаких претензий.
— Согласен, — пробормотал Борис. — Это в моих интересах.
Где небо и гавань ловя в невода
В снастях, бездыханной
Семьей богдыханов,
Династией далей дымились суда.
Б. Пастернак. “Лейтенант Шмидт”
На следующее утро он был уже на пристани. “Пестель” ждали к двенадцати, обычно он не опаздывал. Борис потолкался среди портового люда, поглядел на броненосец “Мальборо”, что стоял на рейде далеко от берега. Вот прибыл с броненосца капитанский катер, и сошел с него не капитан, а кто-то в штатском, на первый взгляд незаметный, но уж слишком почтительно обращались с ним матросы, и слишком свободно он держался — видно, что человек непростой. Тем временем подошла и шлюпка с броненосца. Из неё выгрузился, ругаясь по-английски, повар, такой же монументальный, как его броненосец, и отправился на рынок в сопровождении четырех матросов с пустыми корзинами.
В стороне стояли грузовые пароходы. Там раздавался шум, грохот лебедок, крики на разных языках. Грузчики в робах, испачканных такой белой пылью, что она казалась мукой, сновали по сходням с мешками на спинах. Увозили зерно на английских, французских, итальянских пароходах. В обмен на помощь деньгами, оружием и обмундированием, а также медикаментами Антанта требовала из Закавказья — нефть, а из Крыма — зерно.
Борис поглядел на пароходы — на ближайшем стоял на палубе негр, черный как вакса, с десятками туго заплетенных косичек на голове и, скаля сахарные зубы, перешучивался с грузчиками.
Раздался хриплый гудок, это “Пестель” предупреждал о своем прибытии. Вышел ленивый матрос, разогнал мальчишек и собак. “Пестель” приближался не спеша, как старик, на которого давит груз прожитых лет, и ему давно уже стало неинтересно все, что делается вокруг. Встречающих было немного, в основном зеваки, которые от нечего делать встречают все пароходы. Их можно было отличить от людей, действительно встречающих. Те волновались, вставали на цыпочки, вытягивали шеи и махали платками. Зеваки же держались спокойно, наблюдая с ленивым любопытством, как “Пестель”, стуча старенькой машиной, подходил к берегу.