— А бриллиант?
— Что — бриллиант? Бриллиант забрал убийца, потому что Просвирин на роль главного злодея никак не годится. Так, на подхвате был… Вокруг Феодосии, в основном, татарские деревни, туда бы он не сунулся, татары его прятать не станут. В Ялту, в Одессу уехать? Так опять-таки, денег мало, а работу сейчас найти непросто. К тому же он рассчитывал, что время сейчас смутное, убийств всяких происходит множество, понемногу забудется и это, в гостинице. Он же не предполагал, что Махарадзе ещё и на англичан работал, и что мы теперь весь город переворачиваем, чтобы проклятый список найти. Саенко! — крикнул Аркадий Петрович. — Зайди-ка, голубчик, к нам.
— Садись, голубчик, — кивнул Горецкий на стул, когда Саенко вошел и почтительно остановился на пороге. — Расскажи-ка нам, что ты успел выяснить насчет лакея Просвирина.
— Так что, ваше сковородие, — привычно начал Саенко, — на своей квартире он точно не живет. У него свой домик маленький, там мать — старуха глухая. Она ничего про него не знает с тех пор, как утопленного хозяина гостиницы нашли, он дома не появляется.
— Не было у него ни жены, ни детей? — полюбопытствовал Горецкий.
— Жены, детей не было, а была полюбовница, мещанка Голосова Авдотья Лаврентьевна. Проживает она вот в такой же примерно слободе, как эта, на окраине, только если по Итальянской идти, то совсем в другую сторону забирать надо. Живет она тем, что гадает на картах, потерянное ищет, боль заговаривает — в общем, ворожит, как может.
— Ты у неё был?
Саенко слегка поморщился.
— Да к ней одни бабы ходят, но в последнее время говорят, что соседок она не очень привечает. Эта Авдотья — та ещё шельма, тертая… Побоялся я прямо к ней соваться, как бы не спугнуть.
— Бабы, говоришь, одни ходят? — оживился Борис. — А давайте к ней Марфу Ипатьевну подошлем…
И, не дожидаясь согласия опешившего Горецкого, крикнул:
— Хозяюшка! Марфа Ипатьевна! Пожалуйте к нам для разговора!
Хозяйка возникла в дверях, как всегда, неслышно.
— Марфа Ипатьевна! Вы такую Авдотью Лаврентьевну знаете?
— Ворожею, что ли? Кто же её не знает.
— И что, правда, хорошо ворожит?
— Кто её знает, — Марфа Ипатьевна пожала плечами. — Сказывали на базаре, что одной бабы мужа она от водки отвратила, а тот, почитай, лет пятнадцать пил. Детям, говорят, грыжу заговаривает или икоту. Ну, и на картах гадает, конечно. Сейчас война людей по свету разметала, вот и ходят к ней бабы: погадай, мол, Лаврентьевна, вернется ли мой живой-здоровый? Та карты разложит и говорит, что вернется, мол, но через год. А кто его знает, что через год-то будет? Или просто на короля гадают.