— А вот вы, к примеру, могли бы к этой ворожее сходить завтра и на картах погадать?
— Что ты, что ты, — хозяйка смутилась и досадливо махнула рукой, — мое положенье вдовье, разве пристало мне по гадалкам ходить да на королей гадать?
— А вы сходите, Марфа Ипатьевна, — мягко вмешался Горецкий, — понимаете, имеем мы подозрение, что интересующего нас человека эта ворожея прячет. Вот вы и поглядите внимательно, может, что и заметите.
— Ну, и на какого же мне короля гадать прикажете? — с улыбкой спросила хозяйка.
— Да вот хоть на Саенку! — захохотал Борис. — Ишь молодец какой, когда форму наденет.
Борис не заметил, как хозяйка сердито блеснула глазами. Горецкий промолчал.
— Что ж, на трефового, значит, — тихо сказала Марфа Ипатьевна и отвернулась.
— М-да, — пробормотал Аркадий Петрович, — а я попробую узнать что-то о бриллиантах, для этого нужно обратиться к специалисту.
— Здесь, в Феодосии есть сейчас специалисты по драгоценным камням? — удивился Борис.
— Один — есть, — кивнул Горецкий, поправив пенсне. — Вы много раз проходили мимо его магазина. Михаил Серафимчик, солидный человек, у него в свое время был прекрасный магазин в Москве. К нему я пойду сам, боюсь, что вам он не окажет доверия — человек вы малоизвестный, да и привлекать внимания к себе сейчас вам совершенно не стоит.
— Однако пойдемте, ваше благородие господин Ордынцев, — прогудел Саенко, — я вас провожу маленько.
— И то верно, — спохватился Борис, — мне ведь нужно в гостинице ночевать.
— Уж вы меня, ваше благородие, извините, но получаетесь вы форменный дурак! — напустился Саенко на Бориса, как только они оказались на улице. — Меня вздумали рядом с такой женщиной поставить. Да она на меня и не глядит вовсе…
— Да я же пошутил, Саенко, — удивился Борис.
— Пошутил он, да она же на господина подполковника заглядывается!
— Чего? Да он же старый!
— Старый… — ворчал Саенко. — Это ты молодой, дак тебе все, кто старше сорока, стариками кажутся. Он и не старый вовсе, всего-то пятьдесят годочков будет…
— Ну надо же! А он-то как?
— Как-как, — досадливо бубнил Саенко, — она женщина видная, красивая еще. А что из простых, так теперь, в такое-то время страшное, это и не важно. А вообще-то я ничего не знаю, — рассердился Саенко, — ничего я не видел…
— Ладно, Саенко, — примирительно начал Борис, — они уж сами между собой разберутся, а Марфа Ипатьевна не рассердится, она меня любит.
— За что только? — проворчал Саенко, чтобы оставить за собой последнее слово.
На следующее утро в одном из домиков на окраине города сидела мещанка Авдотья Лаврентьевна Голосова с колодой карт в руке. При ближайшем рассмотрении видно было, что Саенко, называя Авдотью шельмой, ничуть не ошибся, да, кроме этого, была она ещё и, что называется, ухарь на все руки — мигом примечала зорким глазом все вокруг себя, оттого и гадание её часто удавалось.