Борис с интересом исследовал плакаты Слабость прошла, и он сообразил, какую сделал глупость, что зашел в аптеку Вдруг он спохватился, что прошло уже много времени, а аптекарь все не выходит И что он там делает? И не послал ли он кого-нибудь предупредить полицию, и теперь, пока Борис тут благодушествует, в аптеку нагрянет контрразведка, и возьмут его здесь как миленького.
Борис вскочил на ноги и прислушался. Из внутреннего помещения доносилось звяканье инструментов и звон стекла.
"Непременно он, подлец, нарочно время тянет”, — подумал Борис, перегнулся через прилавок, схватил пук ваты побольше и вышел, придержав колокольчик, чтобы не звякнул. На улице, расстегнув тужурку и рубашку, он приложил вату к ране. Идти стало легче — мягкая вата не царапала рану. Кроме того, ему помогло средство, что дал аптекарь, — прибавилось сил, голова не болела и не кружилась. Солнце село, и в городе быстро становилось темно. Освещенная часть Итальянской осталась позади, домики стали ниже и стояли реже. Окна прикрывали ставни, так что Борис еле видел перед собой дорогу.
"Черта ли найдешь в такой темноте, а не водокачку!” — сердито подумал он и зашагал быстрее.
Дорога забирала влево и в гору, и наконец он увидел на холме силуэт водокачки. Внизу у холма белели мазанки, каждая окружена была забором в человеческий рост. Борис запутался, с какого края от солеварни отсчитывать пятый дом, сунулся наугад, наткнулся на колючий куст и был облаян собакой. Слыша в собачьем лае угрозу, залились все собаки Карантинной слободки. Заборы были высоки, калитки все заперты — в слободке не любили случайных гостей.
Обычно в слободах живут старухи, которые гадают на картах и кофе, старухи, которые пьянствуют, и старухи, которые берутся вылечивать всевозможные болезни В этой же Карантинной слободе жили железнодорожники, которых деникинское командование приказало снять с насиженных мест под Курском, посадить семьями в теплушки и привезти к Черному морю. Эти железнодорожные куряне обжились в Феодосии на карантине, стали здесь совсем своими и обратно ехать не собирались. Теперь они занимались или продажей овощей, ягод, молока, или перетаскиванием тряпок из слободы на толкучку, где за гривенник сбрасывался весь этот хлам и покупались продукты, необходимые для поддержания жизни.
Чувствуя, что опять теряет силы, Борис отсчитал от того места, где стоял, пятый дом и стукнул в калитку.
— Чего надо? — прорвался сквозь лай мужской голос.
— К Марфе Ипатьевне, — безнадежно ответил Борис и не успел удивиться, когда калитка отворилась и тот же невидимый голос пригласил.