— Ну что, барин, доволен? Думаешь, изловил Арсюшу? Нет ещё таких веревок, чтобы Арсюшу удержали!
Казалось, он обращается к одному Борису и вообще никого, кроме него, не замечает. Борис почувствовал это и включился в разговор.
— Однако же я тебя одолел!
— Дьявол тебе помог, сатана тебе пособил! Один бы ты со мной нипочем не сладил!
— Ни тебе сатану-то винить! Сатана таким, как ты, помогает — злодеям да убийцам!
— Не злодей я! — воскликнул Арсений. — Только камешки мне нужны были, а люди эти у меня на дороге стояли! Камешки мне сердце радуют, душу греют! Когда смотрю, как они сверкают-переливаются — будто заново жить начинаю…
Лицо у него удивительно переменилось, он страшно побледнел, глаза лихорадочно заблестели.
"Страшный человек! — подумал Борис. — Совершенный маньяк! Не дай Бог оказаться на пути его больной страсти!”
— А месяц назад, когда в этой же комнате ты убил человека — помнишь человека в белой черкеске? Ты приколол его кинжалом к спинке кресла, этого самого кресла, в котором ты сейчас сидишь… — Борис замолчал, потому что увидел — Арсений его не слушает, ему просто неинтересно, и тогда он начал допрос по-другому:
— Помнишь человека, у которого ты взял один, только один камень, но очень большой?
Ювелир сразу оживился, в глазах его появилось осмысленное выражение:
— Помню, хороший бриллиант, чистый как слеза и без дефектов. Надо мне было его распилить, да жалко… Жалко красоту такую губить.
— Если ты помнишь камень, вспомни и человека!
— Да помню я, помню, — Арсений скривился, как от жужжания назойливой мухи, — что он тебе дался, этот грузин?
— Ах, значит, помнишь? Так скажи что ты взял у него, кроме бриллианта?
Арсений взглянул на Ордынцева удивленно:
— Что мне у него брать, кроме камушка? Мне больше ничего не нужно…
— А список! Бумажка, записка? Ничего такого у него не было?
Арсений пожал плечами:
— Ничего не видел, на что мне ваша бумажка?
Борис повернулся к Горецкому и сказал:
— Аркадий Петрович, по-моему, он не врет.
Горецкий, который во все время разговора не спускал с Арсения глаз, кивнул:
— Да, я думаю, что он говорит правду. Я не вмешивался в ваш допрос — он никому кроме вас не стал бы отвечать. У вас с ним после сегодняшней ночи сложились отношения особенные, какие бывают у противников после поединка. Сейчас он вам не солгал бы..
— Выходит, все зря?
— Нет, не зря, конечно. Мы поймали с поличным опаснейшего преступника. Это Арсений Лопахин. Я слышал о нем. Одно время был в окружении Махно, но анархисты прогнали его — они простили бы ему идейные зверства, но у этого маньяка все зверства были на почве его патологической страсти к драгоценностям, и батьке это не понравилось.